— Ты хорош в этом.
Его бровь изгибается, точно видя, куда я клоню.
— В засовывании моего ключа в отверстие.
Его рука скользит к изгибу моего бедра.
— Я ничего не говорила о твоей замочной скважине, — отвечаю я.
— Нет, уверен, ты собиралась сделать комментарий с твоей замочной скважиной и моём ключе.
— Если ты пытаешься сбить меня с толку сексуальными идиомами, то ничего не выйдет.
— Я и не думал, учитывая, что именно ты первая упомянула о замочных скважинах, — он как будто читает мои мысли. Мы часто думаем одинаково. — Ты слишком много времени проводишь рядом со своей сестрой, — добавляет он, улыбаясь при этом.
Полагаю, он прав. Лили быстро бы уловила связь. Ключи. Скважины. Секс. Вот что в её голове. Я бы хотела сказать, что таких мыслей не бывает у меня, но я всего лишь человек.
Мой взгляд переходит на камеру, и Бен качает головой, как бы говоря нельзя смотреть в объектив. Но я не смущаюсь нашего разговора. Я просто пытаюсь привыкнуть к постороннему присутствию, которое мешает, как неприятный компаньон на свидании.
— Дверь открыта, — говорит Коннор.
Так и есть. Я отдаю ему свой клатч и телефон. Затем жертвую своими руками и придерживаю дыру в пакете, соус собирается в лужицу, но, к счастью, не оставляет красной дорожки на паркете.
Я направляюсь на кухню и замечаю второго оператора — Бретта: невысокий рост, коренастый и немного пухлый, полная противоположность Бену. Его глаза увеличиваются, пока он снимает, стедикам(носимая система стабилизации съёмочной камеры для кино- или видеосъёмки в движении) прикреплена к его груди, как у Бена.
Мне требуется две с половиной секунды, чтобы найти причину его широко раскрытых глаз. Лорен загнал мою сестру в угол у шкафа, прижавшись к ней всем телом так плотно, что между ними даже воздух не пройдет. Они целуются глубоко и страстно, будто они одни в этой вселенной.
Его руки исчезают под её блузкой, но совершенно очевидно, что он лапает её грудь. И тут одна рука появляется. Слава Богу.
Он закидывает её ногу себе на талию. Или нет.
Лили резко вздыхает, её пальцы хватают его каштановые волосы, густые сверху и более короткие по бокам. Она миниатюрнее меня, и волосы у неё светлее. У меня задница и груди больше и полнее бедра. Она худее в тех местах, где я нет.
Коннор прочищает горло, и Лили отделяется от Лорена (или от Ло, в зависимости от моего настроения. Обычно я использую обе версии. Он предпочитает сокращение своему полному настоящему имени, но меня это не волнует).
Всё лицо Лили краснеет.
— Мы вас побеспокоили? — непринужденно спрашивает Коннор, ставя мои вещи на барную стойку.
Ло вытирает рот, брови приподняты.
— Вообще-то, да.
— Не будь грубияном, Лорен, — отвечаю я, ставя пакет в раковину.
Лили пытается спрятать своё лицо руками. Мы с Коннором чувствуем себя более комфортно в подобных ситуациях.
— Грубияном? — говорит Лорен с коротким смешком. — На прошлой неделе ты сказала мне, что если когда-нибудь увидишь меня с эрекцией, то прихлопнешь мой стояк дверным косяком.
Коннор кивает Ло.
— В защиту Роуз скажу, что никто, кроме Лили, не хочет видеть твою эрекцию.
— Это не то, что ты говорил мне прошлой ночью, — подкалывает он.
Губы Коннора приподнимаются.
— Шшш, это только между нами, любовь моя.
Я бросаю на него взгляд.
— Ты напрашиваешься на то, чтобы спать сегодня на полу.
Их дружба, хоть и забавляет, но приносит мне ущерб.
Коннор придвигается ко мне вплотную и наклоняет голову, чтобы прошептать мне на ухо, его глаза полны решимости.
— Если ты считаешь, что это к лучшему, то позже я уговорю вернуть меня в твою постель.
Его голос пронизывающий, сексуальный и такой, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я собираюсь ответить, но Ло щекочет бедра Лили, и она взвизгивает. Они отвлекают меня, прерывая короткий момент, который происходил у меня с Коннором.
Лорен — алкоголик в ремиссии. Лили работает над своей сексуальной зависимостью. У них хороший стабильный период, но они не могут жить одни, поскольку изоляция — это то, что усугубило их зависимость в первую очередь. Поэтому они здесь. С нами.
И это так же неловко, как и кажется.
Я думала, что они будут более сдержанными в присутствии камер, но всё произошло наоборот. Лорен вывел ППЧ(публичное проявление чувств) на совершенно новый уровень.
Некоторые издания считают, что Лорен и Лили помолвлены только для того, чтобы исправить запятнанный образ моей сестры как человека, страдающего сексуальной зависимостью, поэтому Лорен пихает свой язык ей в горло (на камеру), чтобы показать всему миру средний палец за сомнения в их любви. Ему и правда всё равно, что думает общественность обо всем этом.
Но мне нет.
Именно поэтому здесь камеры.
Прежде чем Лили полностью успевает высвободиться из рук Лорена, он снова притягивает её к своей груди и игриво кусает за плечо. Она ерзает с глупой улыбкой и шлепает его по руке. Его укусы превращаются в поцелуи.
И обе камеры отводятся от меня и наводятся на них.
Я ничуть не возражаю. На Лили фирменная вещь Calloway Couture, которая может понравиться зрителям: сливовая кружевная юбка с блузкой цвета шампанского (незаправленной, благодаря стараниям Ло). Обычно она ходит в леггинсах и мешковатых футболках Лорена без лифчика, поэтому в этом наряде она выглядит немного неуверенно, но я знаю, что она изо всех сил старается исправить ситуацию.
Я открываю запястьем кран, и Лорен отрывает взгляд от Лили, чтобы посмотреть на красный соус, который смывается с моих ладоней.
— Чье сердце ты вырвала на этот раз?
Скотта Ван Райта. Хотелось бы.
— Коннора, — говорю я, — но он остановил меня до того, как я зашла слишком далеко.
Коннор ухмыляется.
— У нее шустрые ручонки, но я быстрее.
Мои глаза сужаются. Ой, мечтать не вредно.
— Когда придёт экстрасенс? — Лили оживляется, тревожно расчесывая пальцами волосы, и пятится так, будто её тело не совсем ей подходит. Сзади Лорен обхватывает её за талию и кладет подбородок ей на плечо. Она тут же расслабляется.
Его присутствие дает ей некую поддержку, которая освещает все её существо. Если бы у неё не было Лорена, я представляю, как она скиталась бы по улицам, спала со случайными парнями, чтобы удовлетворить свои сексуальные навязчивые желания. Я благодарна ему за то, что он здесь, помогает ей, больше, чем я когда-либо покажу.
— Она должна скоро приехать, — я добавляю еще мыла для рук и скребу под ногтями.
Коннор прислоняется к стойке рядом со мной.
— Экстрасенс на званом ужине, — говорит он, — потом и оглянуться не успеем, как будем сыпать соль вокруг дверей и создавать спиритические круги.
— Это на два часа, — напоминаю я ему, — и тебе не обязательно верить, чтобы получить удовольствие от сеанса.
Он смотрит на меня так пристально, что у меня начинает сильно колотиться сердце. Мои глаза скользят по его губам и возвращаются к его озадаченному взгляду.
— Нет, — говорит он после долгой паузы, — я просто должен слушать, как какая-то мошенница пытается нас рассорить.
Я набираю в ладонь побольше мыла.
— Этого не будет.
— Я могу предсказать будущее лучше, чем тот, кто войдет в эту дверь, и я ставлю тысячу долларов на то, что она заставит кого-то заплакать сегодня вечером.
— Хорошо, — говорю я. — Если ты хочешь проиграть тысячу долларов, то я приму ставку. Кто заплачет? Ни один из парней. Не я. Остаются Лили и Дэйзи, а я не думаю, что моя младшая сестра прольёт хоть одну слезинку. А Лили — она темная лошадка. Но я бы поставила на её стойкость.
— Ни за что, — вклинивается Лорен. Он окутывает Лили в своих объятиях. — Это несерьезно. Вам нужна настоящая ставка.