— А я хочу, чтобы меня любили именно синим чулком! — вспылила Шелли. — Чтобы во мне душу мою увидели! А не соблазнительные телеса и хорошенькую мордашку!
— Понимаю, — вздохнула Тэсси. — Если бы я была мужчиной, то влюбилась бы именно в такую, как ты. Но мужчины этого не понимают...
— Ладно, забудь, — махнула рукой Шелли и вытащила из сумки «Тру Тэйст». — Хочешь сигаретку? — Тэсси отрицательно помотала головой. — Как у тебя с Бишопом?
— В последнее время... не важно... — Тэсси опустила глаза и уставилась в пустую чашку, на дне которой плавала кофейная гуща. — Я заикнулась об уходе из «Элегант Стайл» и, как ни странно, ему это не слишком понравилось. Кажется, он хочет, чтобы я делала карьеру всем бедам вопреки... Недавно я обмолвилась о ребенке — мне ведь уже двадцать шесть... после замужества можно было бы обзавестись потомством. Но Бишоп и слышать об этом не хочет. «А как же твоя карьера! Ты располнеешь, и о будущем модели можно забыть!» Карьера! Карьера! Как ты думаешь, может, он помешан на эмансипированных женщинах?
Шелли пожала плечами. В душе разлился противный холодок. Почему она не может рассказать Тэсси правду? Неужели девушке придется самостоятельно пройти через все разочарования, которые испытала Шелли?
— Ты уверена, что Бишоп любит тебя? серьезно спросила она у Тэсси.
— Мне кажется, да. Во всяком случае, у меня не было повода усомниться в этом. — Тэсси оторвала глаза от чашки и посмотрела на Шелли. — А почему ты спрашиваешь об этом?
— Просто так. Забудь, Тэсси. Иной раз я подвергаю сомнению даже очевидные вещи...
Если бы она могла рассказать... Если бы только могла...
— Ну наконец-то, Шелли. Я уже заждался.
Руди пропустил в мастерскую маленькую очкастую девушку и закрыл за ней дверь. Странно, но впервые за долгое время (возможно, даже за всю жизнь), Руди присмотрелся к Шелли как к женщине. Не было копны золотых волос, не было ярких кофточек с вырезом, коротких вытертых шорт, которые она так любила носить, но отсутствие всего этого позволило Руди взглянуть на нее по иному. Как на женщину, которую он не знал, на женщину, которая стала вдруг такой привлекательной и загадочной в его глазах. Ощущение странное — как будто дернуло током. С Руди такое бывало нередко, когда он возился с тонкими, извивающимися, как змеи, проводами в прохладном сумраке мастерской. Но сейчас это дергающее, щемящее и совсем не болезненное (в отличие от удара тока) ощущение было ему приятно. Руди тряхнул головой — наваждение какое-то! — и еще раз посмотрел на Шелли.
— Отлично выглядишь, — произнес он.
Шелли посмотрела на него почти зло, и Руди удивился — такой он тоже не видел ее раньше.
— Что с тобой? — растерянно спросил он.
— А ты не видишь? — В голосе Шелли послышались слезы. — У меня на душе кошки скребут, а ты еще и издеваешься надо мной. Знала бы — переоделась перед тем, как прийти сюда. Но ты ведь сам говорил, что хочешь лицезреть меня в новом облике.
— Ты с ума сошла, Шелли. С чего бы я стал над тобой издеваться? Ты прекрасно выглядишь. Я никогда не видел тебя такой, и ты мне очень нравишься.
— Извращенец, — сквозь слезы улыбнулась Шелли. Руди почувствовал, как голос ее потеплел. — У тебя странный вкус, Руди. Все считают меня синим чулком... Впрочем, я этого и добивалась. Только вот любить этого «чулка» никто не хочет...
— Знаешь, — задумчиво сказал Руди, — когда ты примеряла всю эту бутафорию в павильоне, мне казалось, тебе не пойдет... А сейчас вижу, что ошибся. Ты какая-то другая. Милая, близкая...
— Странный ты сегодня, Руди, — искренне удивилась Шелли. — Не помню, чтобы хоть один раз за все время нашего общения ты делал мне комплименты... А сегодня, когда я страшна, как смертный грех, делаешь...
— Брось, Шелли. Может, я и извращенец, но я — твой друг. А друзья говорят то, что думают. Это тебя утешает?
— Да... Что бы я без тебя делала?
— Ела бы одна пирожки с креветками. — Руди улыбнулся и забрал у нее пакет с пирожками и соком. — Молодец, что не забыла. Я сегодня голоден, как тысяча енотов...
— Почему енотов?
— Не знаю, просто в голову пришло.
Шелли сняла пиджак, в котором чувствовала себя, как в бронежилете, и села на диван. Руди рассматривал ее маленькие руки, лежащие на хрупких коленях, и вдруг подумал, что тонким пальцам Шелли не хватает перстня. Он бы ей пошел. Наверняка... Он никогда не задумывался, идут ли ей украшения, но сейчас, увидев на ее шее янтарный кулон, которого раньше не замечал, был уверен в том, что пойдут. И опять это щемящее чувство, тисками сдавливающее грудь. Что-то ему сегодня нехорошо... Наверное, переработал. К тому же не ел ничего.
Руди запустил руку в пакет с пирожками. Любимый пирожок почему-то не вызвал обычного тянущего чувства в желудке — как ни странно, есть не хотелось. Шелли права — нужно нормально питаться, иначе он скоро вообще забудет о том, что такое еда...
— Насколько я понял, твоя игра с Дугласом Конхэймом идет со счетом ноль-ноль.
— Ты очень догадливый. Максимум, на что я могу рассчитывать — очередное повышение. Тэсси посоветовала мне сменить имидж. Лучше не придумаешь: от чего ушла, к тому вернусь.
— Не слушай Тэсси. Бросай ко всем чертям это дурацкое занятие и уходи из «Элегант Стайл». Ты заигралась, Шелли. Посмотри на себя — ходячий комок нервов. Выглядишь ты отлично, но то, что творится в твоей бедовой голове...
— Я не хочу сдаваться. Первый раз я сама пытаюсь найти свое счастье, и так легко отступаться — ну уж нет!
— Безусловно, лучше вымотаться окончательно, попасться на глаза Вайолет и вылететь с треском, так ничего и не добившись... Умирать, так с музыкой, я понимаю... Ты уверена, что тебе нужен Дуглас? Ты уверена, что именно этот мужчина — твоя мечта, твоя любовь? У меня есть тихое, но очень убедительное чувство, что ты сочинила себе сказку и боишься от нее отказаться...
— Руди! — Шелли умоляюще посмотрела на друга. — Когда я дышу с ним одним воздухом, я живу... Я чувствую его запах, и у меня щемит в сердце, я таю рядом с ним, Руди...
— Купи себе флакон воды, которой он пользуется, и набрызгай подушку...
— Руди! Твоя ирония не уместна.
— Шелли, я не верю в любовь с первого взгляда. Я считаю, что человека нужно узнать поближе.
— Я узнала. Он милый, обаятельный, мягкий...
— Это кажется мне фанатизмом. Такое ощущение, что твои глаза плотно зажмурены и ты идешь наугад, в темноте, по запаху... Дуглас Конхэйм — порождение твоих комплексов. Ты уж меня прости, что я лезу к тебе с сентенциями покойника Фрейда... Тебе казалось, что он одинок, потому что красив... Ты тоже одинока, потому что красива... Тебе казалось, что мужчина, которого ты, именно тызавоюешь, окажется тем, кто тебя поймет. Ты придумала множество правил и слепо ими руководствуешься. Очнись, одумайся!
— Ну хватит, Руди. Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сама. А это не так. Кто лучше меня сделает выбор? Да, я устала от того, что меня выбирают мужчины... Ни один из них не отнесся ко мне по-человечески. Вполне логично, что теперь я хочу выбрать сама. И не стоит осуждать меня за это.
— Я не осуждаю, — вздохнул Руди. — Я пытаюсь помочь тебе. И ты поступила бы так же, окажись на моем месте. Понимаю, что ты запуталась... Но не забирайся в эту паутину еще сильнее — она ведь затягивает. Ты знаешь это не хуже меня. И, кстати, сдается мне, что Тэсси тебе лучше открыться. Вряд ли она предаст тебя. В худшем случае, рассердится. Да и это мне кажется сомнительным. По твоим рассказам, этой девушке можно довериться. И тем более, ей нужно помочь. Ты же не хочешь, чтобы она в полном неведении вышла за этого маньяка Бишопа?
Шелли покачала головой.
— Разумеется, нет. Но мне страшно. Понимаешь, страшно... Как той мухе, что попала в паутину и ожидает появления ее хозяина. Только самое грустное заключается в том, что я сама себе ее сплела...