Обычно до парка мы добирались за три-четыре часа, если двигались попеременно: то шагом, то бегом. Судя по времени, которое мы прошли, нам давно пора было оказаться в парке, или хотя бы выйти к реке Мидл-Форк-Флатхед. И мы поняли, когда прошло порядком более пяти часов нашего путешествия, что заблудились. Естественно, нас охватила паника. Стали искать хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения. Шейла предложила разойтись в разные стороны, вытянуться цепочкой и идти, в надежде обнаружить знакомую тропинку. Чтобы не потерять друг друга, договорились периодически делать перекличку: "Бобби, я ту-ут!" -- "Шейла! Я здесь!" -- "Джонни-и-и, я ту-ут!"
Не знаю что мои друзья думали в этот момент, только я был почему-то абсолютно спокоен. Я ходил среди тёмных силуэтов деревьев-призраков и просил их тихо о помощи. Я знал и помнил о легенде и верил, что наш лес о с о б е н н ы й, что ОН нас обязательно выручит; что нас, в конце концов, найдут. Помню, как меня дурманил и успокаивал пряный запах мокрых листьев и подгнивших пней. От нахлынувшего на меня странного чувства я становился немного заторможенный, и часто забывал отвечать на позывные друзей. Им по-нескольку раз приходилось звать меня, прежде чем я пробуждался и отвечал, что со мной "всё в порядке", и "я ту-у-ут". Перекличка возобновлялась, и мы продолжали бесцельно плутать в туманном царстве, тщетно пытаясь найти из него выход.
"По-ол, ты меня слышишь?" -- "Да-а, Кэти!" -- "Далеко не отходи, Джонни!" -- "Хорошо, Бобби. Я тут, рядом..." -- "Микки... Ми-и-икки-и!" -- "Микки, ты где?" -- "Почему молчишь, Мик?" -- "Ми-икки!!! МИ-И-И-И-ИКИИИИииии!!!"
Не помню кто заметил, что Микки не откликается. Мы снова сделали перекличку -- Микки молчал. Стали кричать громче -- тишина. Сошлись -- Микки не было.
Тут нами и овладела паника в полном смысле этого слова. Не подумал бы, что Боб ещё не разучился плакать -- он единственный, кто распустил сопли, выставив наружу свою трусость. Я и Джонни тоже сильно испугались, но старались не подавать вида нашего беспокойства. У того приезжего мальчика нервишки оказались покрепче, чем у всех нас вместе взятых. Он присел возле сосны и сказал с невозмутимым видом: "Лучше бы я остался дома, сходил бы с родителями в церковь, вернулся и сидел бы в тепле, ел бы яблочные пироги..." Шейла и Кэти явно струхнули, это было видно по их испуганным лицам. Шейла молча сидела на корточках и смотрела куда-то в туман; казалось, она находилась в прострации. Да что тут говорить, -- мы все были напуганы. Вот так праздник получился. Дома каждому хорошенько перепадёт, это уж точно. Вероятно, нас уже искали близкие.
Девочки вскоре начали хныкать. Мы стали звать на помощь. Кричали так громко и отчаянно, что наши писклявые голоса слышны были на восточной стороне Скалистых гор.
В тот момент я рассуждал иначе, и панике не поддавался. Почему не находится Микки, думал я? Что с ним случилось? Не могли же его загрызть дикие звери? Мы бы услышали. У меня возникал главный вопрос: почему л е с не хочет отдать нам друга? Ведь Микки не тот парень, который не любит лес. Он и мухи-то не обидит. Наоборот, это его частенько обижает старший брат: постоянно бьёт за каждый пустяк, издевается над ним, а потом оправдывается перед родителями, будто Микки, мол, натворил то-то и то-то, а он его, видите ли, слегка наказал. Ха, слегка: синяком под глазом и, однажды, переломом руки! При этом строго-настрого приказывал Микки молчать насчёт того, кто это сделал...
Нет, в Микки ничего нет нечистого, чтобы платить все братовы грехи лесу своим исчезновением. Я вспомнил, как однажды Мик поделился со мной школьным обедом, когда я опоздал в столовую. Он тогда мне отвалил половину от своей порции.
Примерно через час мы услышали треск сухих веток, частые шаги и мужской голос. Спустя минуту из тумана появился бородатый человек в дождевике; в руке он держал двуствольное ружьё.
-- А ну, молодёжь, живо собирайся, и за мной! Всем вытереть сопли! -- улыбаясь приказал спаситель. Взял за руку плачущую Кэтти, и повёл нас вглубь леса, в сердце туманного царства.
Услышал и обнаружил нас егерь. Он отвёл нас в свой дом лесников и напоил чаем. Про Микки мы рассказали ему сразу же, и он пообещал нам немедленно его найти. Из сторожки он связался по телефону с городскими властями, а потом отвёз нас на грузовике в город.
Тем временем в Калиспелле подняли на ноги почти всех жителей на поиски Микки. Задействованы были и военные с приграничной зоны. Даже вертолёт вёл поиски с воздуха. Лес прочёсывали вдоль и поперёк между Калиспеллом и Глейшер парком. Кстати, мы в тот день зашли на добрых двенадцать миль к северу от города, оставив территорию парка в пяти милях восточнее, и оказавшись у южного подножия горы Биг.
Наступила ночь, а нашего друга не находили. Сутки поисков тоже не принесли результатов. Как на зло через день туман стал сгущаться, что осложнило поиски вдвойне. Рассеялся он аж пятого ноября, но и тогда Микки не нашли, потому что нежданно, как никогда рано, выпал первый снег...
С того дня лес для нас стал закрыт. Родители хорошенько нас наказали за то роковое путешествие, и я долго ещё вспоминал, когда садился, как отец меня выпорол широким кожаным ремнём. Впоследствии родители -- и не только наши -- боялись и беспокоились за своих детей, и в лес одних не пускали. Стали даже пугать этим несчастным случаем. Помню, запугивание такое пошло: мол, если будешь баловаться и не слушаться, заберут тебя в лес чудища горные, как мальчика Микки.
Не сомневаюсь, что подобные запугивания действовали на непослушных детей, но мне неприятно было слышать, как пугают моим другом и л е с о м. СВЯЩЕННЫМ ЛЕСОМ! Причём тут лес?! Не виноват же о н в том, что был туман, и мы, глупые и безголовые, потерялись. Пугать надо туманом, а не лесом -- он виновник трагедии.
Лично я всё равно не боялся ходить в лес, потому что в дальнейшем придерживался правила: в туманную погоду одному ходить опасно -- чего я и не делал, -- а ходил только в ясную, и постоянно брал с собой компас.
Время шло, наступила зима, и случай с Микки постепенно приживался в сознании, медленно, но неохотно растворяясь в прошлом...