– Привет, – сказал он, плюхаясь рядом с ней на кожаный диван. – Определённо, на свидания ты не опаздываешь.
– На некоторые – да.
Он улыбнулся ещё шире:
– Как поиски работы?
– Просто здорово, – отвечала она. – Думаю, что увенчались успехом. Договорилась с одним адвокатом.
– Класс. Значит, ты останешься в Блю-Ривер, правильно?
– Похоже, так.
– Класс, – повторил он, смакуя слово. Сверкнул глазами, поглядев на свои часы. – Значит, вперёд и с песней. Я тут проходил мимо дансинга «Гло-Рэй», когда шёл сюда, так там стояла очередь до самого…
– Ох, – жалобно вздохнула она.
– Что такое?
У неё было виноватое лицо.
– Сначала нужно уладить одно дельце. С этим адвокатом. Принести ему письмо – мою рекомендацию, – она похлопала по своей сумочке.
– Не знал, что секретаршам требуются рекомендации. Я думал, их просто проверяют по стенографии или чему-то в этом духе.
– Это так, но раз уж я упомянула про это письмо, от моего предыдущего шефа, то он сказал, что хотел бы его посмотреть. Он будет у себя в офисе до половины девятого. – Она вздохнула. – Мне ужасно неловко, что…
– Всё нормально.
Она прикоснулась к его руке.
– Пока мне что-то не хочется идти на танцы, – призналась она. – Можно найти какой-нибудь ресторанчик, взять по коктейлю…
– О'кей, – сказал он, несколько приободрившись. Они поднялись с дивана. – Где сидит этот адвокат? – спросил Пауэлл, стоя у неё за спиной и помогая надеть пальто.
– Не далеко отсюда, – ответила Эллен. – В здании Муниципалитета.
Поднявшись по ступеням парадного подъезда Муниципалитета, Пауэлл остановился. Эллен, уже оказавшись внутри полукруга, описываемого вращающимися дверями, собиралась, было, толкнуть их вперёд, но опустила руку и посмотрела на него. Он был бледен, но, может быть, это проникающий сквозь стекло двери синеватый свет дневных ламп вестибюля упал ему на лицо.
– Я подожду тебя здесь, Эвви. – Желваки вспухли у него на скулах; он с трудом цедил слова.
– А я хотела, чтобы ты пошёл вместе со мной, – сказала она. – Я могла бы принести это письмо и раньше восьми, но мне думается, он что-то замыслил, когда велел придти сюда вечером. Скользкий тип. – Она улыбнулась. – Но я под твоей защитой.
– О, – только и смог вымолвить Пауэлл.
Она преодолела пространство дверного проёма, через мгновенье за ней последовал Пауэлл. Она повернулась назад, взглянуть на него, когда он только ещё делал свой первый шаг в вестибюль здания. Рот его был полуоткрыт, должно быть, чтобы легче было дышать; лицо выглядело абсолютно пустым.
В громадном, отделанном мрамором вестибюле, сейчас безлюдном, царила тишина. В трёх лифтах за металлическими решётками было темно; в четвёртом – горел жёлтый свет обычной лампы; деревянные стены кабинки казались облитыми мёдом. Бок о бок, они приблизились к ней; под сводчатым потолком зала тихонько шелестело эхо их шагов.
Одетый в коричневатую униформу негр стоял в кабинке, читая номер журнала «Лук». Он сунул журнал себе под мышку, носком ботинка нажал кнопку на полу, заставив металлическую дверцу скользнуть в сторону, а затем распахнул открывающуюся внутрь предохранительную решётку.
– Назовите, пожалуйста, этаж, – спросил он.
– Четырнадцатый, – ответила Эллен.
В молчании они наблюдали за тем, как, обозначая неуклонное продвижение лифта по этажам, над дверью кабинки по очереди зажигаются и гаснут выстроенные в ряд символы цифр. 7-8-9… Пауэлл почесал свои усики ребром указательного пальца.
Когда огонёк перескочил от числа 13 к числу 14, лифт автоматически начал плавное торможение, чтобы остановиться на последнем этаже. Лифтёр откинул по сторонам кабины половинки решётки и, потянув за складывающуюся перекладину наружной двери, открыл и её тоже. Переступив через зазор внизу дверного проёма, Эллен шагнула в безлюдный коридор, Пауэлл последовал за ней. Створки металлической двери сомкнулись за ними с пустотелым звяканьем. Послышался щелчок запираемой решётки, а затем – удаляющийся гул кабинки лифта.
– Сюда, – сказала Эллен, поворачивая направо. – Кабинет четыреста пять. – Они дошли до угла и снова повернули направо. В секции коридора, которая была перед ними, только в двух кабинетах за матовыми стёклами дверей горел свет. Не слышно было ни звука, кроме их собственных шагов по натёртым до блеска шашечкам линолеума. Эллен чувствовала, что надо что-то сказать:
– Это быстро. Только отдадим ему письмо.
– Как ты думаешь, он примет тебя на работу?
– Думаю, да.
Они прошли секцию до конца и опять повернули направо. За одной из дверей впереди горел свет, по левую руку, и Пауэлл, было, направился прямиком туда.
– Нет, не тот, – воскликнула Эллен. Она прошла к двери по правую сторону, за которой света не было. На матовом стекле было написано Фредерик Х. Клозен, поверенный в суде. Пауэлл остановился у неё за спиной; она же сначала попыталась дернуть за дверную ручку – тщетно – затем посмотрела на свои часы.
– Как тебе это понравится? – обиженно протянула она. – Ещё и пятнадцати минут нет, а сам говорил, что работает до половины девятого. (Секретарша по телефону сказала ей: «Приём заканчивается в пять».)
– Что теперь? – спросил Пауэлл.
– Полагаю, надо подсунуть его под дверь, – сказала Эллен, открывая сумочку. Она достала оттуда белый конверт и авторучку. Сняв с неё колпачок и подложив сумочку под конверт, она принялась писать. – Вот досада, лучше было пойти на танцы.
– Да нет, всё нормально, – возразил Пауэлл. – Я и сам-то не очень туда рвался. – Дышал он свободнее, как новичок-канатоходец, добравшийся-таки до середины своего каната и уже меньше волнующийся о том, на что ступать дальше.
– А если хорошенько подумать, – начала Эллен, поглядывая на него, – если я оставлю здесь конверт, мне всё равно придётся возвратиться за ним завтра. Так что я могу принести его и утром. – Она надела на ручку колпачок и убрала её опять в сумочку. Конверт она под углом повернула к свету, увидела, что чернила ещё не высохли, и стала быстро помахивать им, как веером. Её блуждающий взгляд наткнулся на дверь в противоположной стене коридора, дверь с табличкой «Лестница». У неё загорелись глаза.
– Знаешь, чего я сейчас хочу? – спросила она.
– Чего?
– …Перед тем, как пойти в ресторанчик и выпить по коктейлю.
– Чего же? – улыбнулся он.
Она одарила его ответной улыбкой, продолжая помахивать конвертом.
– Подняться на крышу.
Канатоходец посмотрел себе под ноги и увидел, что страхующей сетки внизу нет.
– Зачем тебе это надо? – медленно спросил он.
– Ты, что, не видел какая сегодня луна? А звёзды? Сегодня восхитительный вечер. Оттуда должен быть потрясный вид.
– Думаю, мы ещё можем успеть в «Гло-Рэй», – произнёс он.
– О, никто из нас не рвётся туда, – она опустила конверт в сумочку и защёлкнула её. – Идём, – сказала она весело, повернулась и направилась к дверям, ведущим на лестницу. – Куда только девался весь твой романтизм, которым ты охмурял меня вчера? – Он протянул к ней руку и схватил пустоту.
Она распахнула дверь толчком и оглянулась назад, чтобы посмотреть, идёт ли он за ней.
– Эвви, от высоты… у меня кружится голова, – он выдавил жалкую улыбку.
– Тебе не придётся смотреть вниз, – бросила она небрежно. – Тебе ведь не надо будет вставать на самый край.
– Дверь, та, что дальше, наверно, заперта.
– Не думаю, что эту дверь кто-то может запереть. По правилам противопожарной безопасности, – она поморщилась, притворно негодуя. – Ну, давай же! Я, что, зову тебя прыгнуть в бочке в Ниагарский водопад! – Она попятилась через дверной проём на лестничную площадку, продолжая держаться за дверь, улыбаться, дразнить его.
Медленно, точно в трансе, он двинулся к ней; с такой обречённостью, словно одна из половин его «я» всё-таки тайно вожделела этого. Когда он тоже оказался на лестничной площадке, Эллен отпустила дверь. Дверь захлопнулась с негромким вздохом, отрезав их от света, горевшего в коридоре, оставив во мраке лестничной шахты, с которым боролась единственная десятиваттная лампочка, заранее обречённая на поражение в этой борьбе.