– Мэрион?
– Да. – Замешкавшись, она протянула ему руку. – Как поживаете? – сказала она, с поспешной улыбкой взглянув на него из-под полуопущенных ресниц.
Он осторожно взял в свою руку её длинные холодные пальцы.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я с нетерпением ждал встречи с вами.
Они проследовали в коктейль-бар за углом, обставленный нарочито в стиле первых лет колонизации Америки. Мэрион после некоторых колебаний заказала Декири.[17]
– Бо… боюсь, я не могу оставаться здесь долго, – сказала она, с неестественно прямой спиной сидя на краешке стула, неподвижно вцепившись пальцами в свой стакан.
– Куда же они всегда так спешат, эти хорошенькие девушки? – поинтересовался он с улыбкой – и тут же увидел, что это неверный ход: она улыбнулась натянуто, казалось, выпрямившись ещё сильнее. Заинтересованно он посмотрел на неё, выдерживая необходимую паузу. А после продолжил: – Вы ведь работаете в рекламном агентстве, не так ли?
– «Кэмден и Гэлбрейт», – ответила она. – А вы всё так же в Колдуэлле?
– Нет.
– Эллен, кажется, говорила мне, что вы на предпоследнем курсе.
– Я был, но мне пришлось бросить учёбу. – Он отпил мартини из своего стакана. – Отца больше нет. Я не хотел, чтобы мать работала дальше.
– О, простите…
– Может, я смогу доучиться в следующем году. Или перейду на вечернее обучение. Где вы учились?
– В Колумбии. Вы из Нью-Йорка?
– Из Массачусетса.
Всякая его попытка заставить её говорить о ней самой заканчивалась тем, что она задавала ему встречный вопрос. Или начинала обсуждать погоду. Или указывала на официанта, пугающе похожего на Клода Рейнза.[18]
Под конец она спросила:
– Это та книга?
– Да. «Обед у Антуана». Эллен хотела, чтобы я прочитал её. На форзаце есть её заметки, поэтому я подумал, что вам было бы приятно получить её… – Он передал ей свёрток.
– Лично я, – сказал он, – предпочитаю книги чуть-чуть посерьёзнее.
Мэрион поднялась из-за стола.
– Я уже должна идти, – сказала она извиняющимся тоном.
– Но вы ещё даже не допили ваш коктейль.
– Мне очень жаль, – сказала она поспешно, взглянув на свёрток у себя в руках. – У меня встреча. Деловая встреча. Опаздывать на неё было бы нежелательно.
– Но… – он тоже поднялся.
– Мне очень жаль. – Она сконфуженно посмотрела на него.
Он положил на стол деньги.
Они вернулись на Пятую Авеню. На углу она снова протянула ему руку. Она по-прежнему была холодной.
– Было очень приятно встретиться с вами, мистер Корлисс, – сказала она. – Спасибо за угощение. И за книгу. Я очень тронута… вашим вниманием… – Она повернулась и растворилась в потоке людей.
Он стоял какое-то время неподвижно, совершенно опустошённый. Затем, сжав губы, направился вперёд.
Он следовал за ней. На её шляпке коричневого фетра была золотистая лента, ярко сверкающая в лучах солнца. Он выдерживал дистанцию порядка тридцати футов.
На перекрёстке Пятой с Пятьдесят Четвёртой улицей, перейдя на другую сторону авеню, она продолжила двигаться на восток, к Мэдисон Авеню. Он знал, куда она идёт; он помнил её адрес в телефонной книге. Она пересекла Мэдисон и Парк Авеню. Остановившись на углу, он наблюдал, как она взошла по ступеням бывшего особняка.
– Деловая встреча, – пробормотал он.
Он подождал здесь несколько минут, сам не зная, чего ждёт, а потом развернулся и медленно побрёл назад к Пятой Авеню.
3
После полудня в воскресенье Мэрион отправилась в Музей Современного Искусства. Первый этаж всё ещё был занят автомобильной выставкой, которую она посмотрела раньше и нашла неинтересной, а на втором этаже было, против обыкновения, очень людно, и она прошла по винтовой лестнице на третий этаж, чтобы побродить там, наслаждаясь давно знакомыми изваяниями и картинами: светлой пластикой «Девушки, моющей волосы», стремительностью «Птицы, парящей в небе».
В зале скульптуры Лембрука[19] находились двое мужчин, но они ушли вскоре после того, как туда вошла Мэрион, оставив её одну в прохладном, выдержанном в серых тонах, кубической планировки помещении, на диагонали которого, как бы противостоя друг другу, были установлены две статуи, мужская и женская, – мужчина был изображён стоящим в полный рост, женщина – опустившейся на колени; их худые, удлиненных пропорций тела были прекрасны. Сосредоточенность их лиц придавала им какой-то неземной, почти религиозный настрой, так что Мэрион всякий раз могла смотреть на них без малейшего смущения, которое обычно возникало у неё при виде скульптурного изображения обнажённой натуры. Она начала медленно обходить статую юноши кругом.
– Здравствуйте, – раздался у неё за спиной радостно-удивлённый возглас.
Это, должно быть, ко мне, подумала она, ведь здесь больше никого нет. Она обернулась назад.
В дверях стоял, улыбаясь, Бад Корлисс.
– Здравствуйте, – сконфуженно ответила Мэрион.
– Мир в самом деле тесен, – сказал он, подходя к ней. – Я вошёл в музей сразу за вами, только не был уверен, что это вы. Как ваши дела?
– Спасибо, отлично. – После неловкого молчания она добавила: – А как у вас?
– Отлично, спасибо.
Они повернулись к статуе. Почему она испытывала такое смущение? Потому что он был такой красавец? Потому что он принадлежал к кругу друзей Эллен – тех, кто вместе с нею болел за футбольную команду университета и совершенствовался в искусстве поцелуев и любви…
– Вы часто здесь бываете? – спросил он.
– Да.
– Я тоже.
Оказалось, теперь скульптура смущает её – потому что рядом стоит Бад Корлисс. Она развернулась и направилась к статуе опустившейся на колени девушки. Он последовал за нею, вышагивая сбоку от неё.
– Успели в тот раз на встречу?
– Да, – отвечала она. Что привело его сюда? Скорей его можно было бы представить прогуливающимся по Сентрал Парку с какой-нибудь повисшей на руке безупречной красоткой типа Эллен…
Какое-то время они молча смотрели на статую. Потом он промолвил:
– Я в самом деле не был уверен, что это вы.
– Почему так?
– Ну, Эллен была не из тех, кто ходит по музеям…
– Сёстры не во всём похожи, – возразила она.
– Да, думаю, это так. – Он начал двигаться по дуге вокруг коленопреклонённой статуи.
– При отделении Изящных Искусств в Колдуэлле был небольшой музей, – начал он. – В основном репродукции и копии. Раз или два мне удалось затащить туда Эллен. Думал, она сумеет проникнуться. – Он покачал головой. – Безуспешно.
– Она не интересовалась искусством.
– Да, – сказал он. – Забавно, как мы пытаемся навязать свои вкусы людям, которых любим.
Мэрион взглянула на него – он стоял по другую сторону статуи.
– Однажды я взяла с собой Эллен и Дороти – Дороти была младшей среди нас…
– Я знаю…
– Я привела их сюда однажды, когда им обеим было чуть больше десяти. А им здесь было скучно. Я решила, что это возрастное.
– Не знаю, – сказал он, возвращаясь к ней по той же дуге, которую только что проделал, обходя статую. – Если бы такой музей был у нас в городке, когда я был мальчишкой, – вы приходили сюда в двенадцать или тринадцать лет?
18
Клод Рейнз (1889–1967) – англо-американский киноактёр, лауреат премии Оскар за лучшую роль второго плана.