Кестрел одновременно испытала разочарование, облегчение и стыд за своё малодушие. Она хотела извиниться. Но больше всего она хотела жить и знала (это знание было неожиданным и очень пронзительным), что если она останется здесь, то умрет.
Кестрел сжала в руке ключ от ворот.
— Я оставлю ворота открытыми, — пообещала она.
Никто не ответил.
Она повернулась и побежала.
Было недостаточно темно. Она прокляла зеленоватое небо. Кто-нибудь обязательно увидит её тень, стелющуюся вдоль наружной стены тюремного блока.
Но никто не увидел. Окна в бараках стражников горели ярко. Она услышала смех. Кестрел увидела всего одного стражника у ворот. Молодой человек лениво облокотился на решётку.
Притаившись в тени тюремных бараков, Кестрел сильно сжала ключ в ладони, неровные зубья врезались в кожу.
Стражник у ворот сдвинулся. Ей показалось, она увидела, как он закрыл глаза, вздохнул и устроился поудобней.
Ее рваные туфли бесшумно, но стремительно помчались по земле прямо к нему. Она замахнулась кулаком, сжимающим ключ, и ударила стража по голове.
Он лежал бесформенной грудой возле её ног, его висок кровоточил. Кестрел возилась с ключом, её дыхание было громким и прерывистым. Только когда она двинулась, чтобы вставить ключ в замок ворот, ей пришло на ум, что, возможно, это не тот ключ, и что ее обманул Верекс или сенатор.
Ужас шипами пронзил её. Но ключ плавно вошёл и повернулся в замочной скважине, не издав ни звука, словно нож в масле.
Голова закружилась. Сердце воспарило в груди. Теперь она с облегчением могла вдохнуть полной грудью. Кестрел едва не рассмеялась.
Она толкнула ворота, и те распахнулись. Она выскочила в тундру, сначала ведя себя осторожно, а потом побежала быстро, как лань.
Она была свободна.
Её ноги вязли в слякоти. Земля была сырой, растительность короткой, а вокруг росли одни кустарники. Короткие. Нигде не скрыться. Она была вся как на ладони. Дыхание стало хриплым. Сердце то и дело замирало. Ноги горели и налились свинцом.
А потом она услышала топот копыт.
С её губ сорвался крик страха. Она слышала их у себя за спиной. Всадники рассыпались веером. Они мчались галопом. Шла настоящая охота.
Крик. Её увидели.
Маленький кролик, маленький лис.
Бежать.
Она летела. Кестрел по-настоящему не видела, куда неслась. И она не могла оглянуться. Удушье терзало ей горло. Она споткнулась и чуть не упала, заставив себя двигаться вперед. Девушка услышала, как кони остановились, а это могло означать только худшее — стражники, должно быть, уже спешились, они близко, а ей не хотелось этого знать. Не может все так быстро закончиться.
Но кто-то схватил её сзади и повалил на землю. Она закричала, вжатая лицом во влажную землю.
Её протащили обратно через тюремные ворота. Кестрел отказалась идти. Они потащили её по грязи, а потом просто понесли.
Как и в первый день в лагере, она была доставлена к женщине с серебристыми косами. На её шее красовалась тонкая фиолетовая полоска. Кестрел следовало убить её. Ей следовало запереть всех женщин-заключённых в их камерах. Её побег был слишком быстро обнаружен. Ей не хватило форы. Еще одна ошибка.
— Помнишь, я сказала тебе, что если будешь себя хорошо вести, никто тебя не обидит, — сказала женщина, отцепляя хлыст от пояса.
— Нет. — Кестрел вся сжалась. — Пожалуйста. Я больше не буду.
— Знаю, что не будешь. — Женщина стряхнула хлыст и тот соскользнул с её бедра.
— В этом нет смысла. — Голос Кестрел прозвучал высоко и с надрывом. — Я не смогу работать.
— Поначалу. Но после, мне кажется, ты станешь работать еще усерднее.
— Нет. Пожалуйста. Зачем наказывать меня, если я потом все равно об этом не вспомню? Я не вспомню, я буду как остальные заключенные, я забуду наказание, я все забуду.
— Это ты запомнишь надолго.
Кестрел начала отчаянно извиваться, но руки уже обнажили ей спину, расстегнув платье. Ее развернули и прижали к воротам, привязали к решётке. По обнаженной коже шелестел ветер.
«Мне доводилось быть избитым, — вспомнились ей слова Арина. — Думаешь, я не смог бы вынести наказание за то, что был пойман?»
Кестрел вытянулась. Она была в ужасе.
— Принцесса, — раздался голос стражницы у нее за спиной.
Мышцы Кестрел натянулись. Плечи сгорбились. Она не могла дышать.
— Каждый новичок излучает небольшой свет, — сказала стражница. — Твой светит ярче прочих. Для всех будет лучше, если он затухнет.
Кестрел прижалась лбом к решётке. Она смотрела на тундру. Она снова дышала. Тяжело и учащенно.