— Я тебе не нужен, чтобы сражаться.
Рошар склонил голову набок, пожимая плечами, и развел руки, как бы рассеивая семена. Этот жест, который геранцы использовали для обозначения сомнений, разозлил Арина еще сильнее.
— Нет, не нужен, — настаивал Арин. — Ты и без меня отлично справишься. Ты прекрасно умеешь воевать.
Рошар встретился с ним взглядом. Зелёная подводка вокруг глаз принца была свежей, выражение лица хладнокровным.
— А ты ещё лучше.
Арину не хотелось пересказывать их разговор с Рошаром. И всё же он это сделал, сосредоточившись на регулировке света маленькой лампы, которую они поставили на брезент, что расстелили на земляном полу палатки. Лампа горела как попало. Чадила из-за плохого качества масла. Пока Арин говорил, он одновременно возился с горелкой и дымоотводом. А потом он умолк, понимая, что был близок к тому, чтобы сломать то, что у него находилось в руках.
Кестрел залезла в спальный мешок, распустила волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Они были цвета пламени.
— Рошар прав, — сказала она.
Арин боролся со своей неловкостью, не зная, что сказать, боясь сболтнуть лишнее. Наконец он решил остановиться на правде, какая она есть.
— Ты очень рискуешь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось делать это в одиночку.
Она сидела в профиль к нему. Её волосы занавесом скрывали большую часть лица, но Кестрел откинула их назад и встретилась взглядом с Арином. Она была очень решительно настроена.
— Всё получится.
Он подумал о колоде «Клыка и Жала», аккуратно сложенной в бархатный мешочек. Арин потер тыльной стороной руки щеку со шрамом, увидел, как она спокойна, как выражение лица любимой изменилось, подобно тому, как это происходит с историей: неявно, в едва уловимых деталях. Больше никаких секретов. Ему стало немного спокойнее, когда он понял её замысел: простой и ясный.
— Я верю тебе, — сказал Арин. — Я останусь с армией, но мне странно, что Рошар передумал. Он был готов отступить к городу.
— Появление Риши заставило его передумать.
— И, несмотря на это, трудно понять, чего же он на самом деле хочет. — Арин объяснил, каким образом Рошар сможет претендовать на Геран, и в глазах своего народа он возьмет только то, что его по праву. На законных основаниях.
Кестрел ответила не сразу.
— Это так не похоже на тебя, подвергать сомнению чью-то дружбу.
Вместе с воспоминанием о Плуте, первом его друге после вторжения, на Арина накатила волна отвращения.
— А может, уже пора.
— Может быть, от этого ты перестанешь быть собой, в каком-то смысле.
— А ты? Ты доверяешь Рошару?
Она обдумала ответ.
— Да.
Арин покорно вздохнул.
— И я… хотя и не должен бы.
— Утро вечера мудренее, — сказала Кестрел, как бы между прочим. А потом она моргнула. Челюсть девушки сжалась. Она задула лампу.
Арин притянул Кестрел к себе.
— В чём дело? — пробормотал он. Её сердце билось под его ладонью.
— Это просто означает, что не нужно бороться с проблемами завтрашнего дня. Нужно уладить сегодняшние.
— Но это почему-то тебя расстраивает?
— Это из-за того, что скажет отец. — Она словно стала меньше у него в руках. — Я не могу с ним встретиться.
— Тебе и не придется, — пообещал он. Это он мог устроить. Арин почувствовал, что его бог прислушивается. Он почувствовал, как согласие бога опустилось на него, лёгкое и тёплое, как пепел.
«Отдай его мне», — сказала смерть.
Когда Кестрел уже была на пороге сна, Арину пришло в голову, что нежные эмоции, сейчас наполнявшие его, которым он поначалу не мог дать названия, потому что они ещё не были ему знакомы, — и были тем самым умиротворением.
Он постарался проникнуться как можно сильнее этим ощущением, пока оно не растворилось, будто его и не было.
Глава 39
На следующее утро полил дождь, не проявляя никаких признаков скорого завершения. Сапоги Арина вязли в грязи, пока он помогал Кестрел готовить коня. Дождь только усилился, впечатывая капли в землю, подобно гравию.
Арин поднял взгляд к небу.
— Ужасный день для верховой езды.
Ему ненавистно было смотреть, как девушка собиралась в дорогу.
Кестрел вытерла воду с лица, взглянув на Ришу, которая запрокинула голову и, закрыв глаза, подставила лицо дождю.
— Кому как, — ответила Кестрел, — благодаря дождю, меньше вероятность того, что валорианский шпион заметит, как из нашего лагеря выехал небольшой отряд.