Стражница повела их к широкой двери в геранском стиле из тигрового клёна: гладкая древесины с небольшим количеством резьбы, немногим отличающаяся от подернутого рябью косяка. В коридоре мерцало бра. Свет от масляной лампы, благодаря витражам, украсил древесину причудливым цветным узором.
— Сюда? — спросила Кестрел. Через замочную скважину струился свет.
Женщина кивнула.
Риша убила её. Тело обмякло. Кровь ручьями хлынула на сапоги Кестрел. Она заставила себя вспомнить о девочке, потерявшей туфлю, колоде «Клыка и Жала», шраме Арина, о его разговорах с богом смерти, о его вере в то, что именно с ним он и беседует, о бараках в пшеничных полях, о своей обнаженной спине в тундре на морозе, и чаяниях, что доза наркотика, выделяемая ей на ночь, избавит от любых воспоминаний.
— Открой дверь, — прошептала она.
Один из дакранцев, отобранный лично Рошаром, благодаря мастерству в этой области, встал на колени и развернул кожаный чехол с набором инструментов, а затем вставил два из них (тонкие и длинные, напоминающие вязальные спицы) в замочную скважину. Он поворочал ими, и спустя несколько мгновений раздался приглушенный щелчок — замок открылся.
Мужчина надавил на открывшуюся дверь легонько, словно руки его были лишь дуновением ветерка.
Риша вошла первой, за ней Кестрел. Девушки попали в холл роскошных покоев.
И немедленно стали жертвами нападения личной охраны императора, которая поджидала их, как только услышала щелчок замка.
Арин выстроил армию на западной дороге. Он расставил авангард широкими рядами, пересекающими дорогу, граничащую с влажной землей, вплоть до деревьев. За авангардом средние ряды перекрывали центр дороги.
Лошадь Рошара хлестала себя своим же хвостом и переминалась с ноги на ногу.
— Деревья превратили это место в нечто, напоминающее овраг. У нас не так много места для маневра.
— И у них не будет.
Утренний свет был чистым и свежим, бледным, как мякоть лимона. Арину казалось, что он сжимает ему горло. И его вкус полностью соответствовал ощущениям Арина: он был обжигающе живым.
Кестрел не смогла их сосчитать, не увидела, как стражи убили дакранцев, не осознала скорость движения Риши, когда принцесса отпихнула девушку к стене, создавая ореол безопасности вокруг неё. Она только слышала скользящие удары клинка Риши. Её арабески и пируэты. Безошибочность попадания. Парирование ударов. Удары тел об пол.
— Остановитесь, — крикнул кто-то. — Я хочу взглянуть.
Валорианцы отступили. С клинка Риши во все стороны полетела кровь, когда она взмахнула им, разрезая воздух. Она не собиралась повиноваться голосу. Кестрел схватила принцессу за руку. Девушка резко развернулась, на её лице читалось разочарование, словно она слышала голос, который был оборван жестом Кестрел на полуслове.
Император стоял на пороге, где прихожая перетекала в остальную часть покоев. Его поза была простой, непринужденной. Мгновение не было слышно ни единого звука, кроме дождя, барабанящего по крыше.
— Ты, — произнес он удивленно, когда его взгляд выцепил Ришу.
А потом и Кестрел.
Его глаза округлились.
— И ты, — радостно воскликнул он.
Он рассмеялся.
День разгорался. Солнце, казалось, парило в небе, стремясь взобраться ещё выше.
Арин ждал.
Ничего.
Ждал.
Ничего.
Он коснулся жесткой кожаной брони. Под ней прятались грудь и лёгкие. Кожа. Крапчатое жёлтое перо надежно укрыто в кармане его туники, прямо над сердцем.
«Забудь перо, — велела смерть. — Ты — дорога».
«Солнце».
«Небо».
«Под тобой конь».
Арин был спокоен. Он произнёс: «Боги когда-то жили среди нас».
«Верно», — ответила смерть.
«А почему ушли?»
«Ах, милое дитя, это твой народ нас покинул».
— Леди Кестрел, вы похожи на грязную дикарку. Что вы здесь делаете?
Она попыталась ответить.
— Надеялись прикончить меня во сне?
Но у девушки во рту всё пересохло.
— Может, вы пришли за дворцовыми сплетнями. Не сомневаюсь, что принцесса варваров уже рассказала всё самое интересное. Разве нет?
Кестрел сглотнула. Она поняла, что её рука сжала кинжал до белизны костяшек.
— О, полагаю, вы хотите узнать последние новости об отце. Так позвольте рассказать: он вас не оплакивал.
Кестрел слушала императора, и ей казалось, что его голос доносится откуда-то издалека.
— … Не скучает по тебе.
— … И никогда не скучал. Вспомни, сколько времени он проводил дома. Совсем мало. Как неловко он себя чувствовал в людных компаниях. Как пришлось умолять его остаться в столице. О да, я это слышал. А вот то, чего ты не знала: он был рад твоей ссылке на север. Я видел, как эта ноша упала с его плеч.