— … Он выглядит счастливее.
— … Моложе.
— …Свободнее.
Император перевёл взгляд с неё на Ришу, а потом и на дакранских солдат, ставших мертвецами на окровавленном полу.
— А ты, Кестрел, изобретательна. Я дам тебе то, о чем ты просишь. Ты пережила рудники, выжила в тундре, в войне… и не опустила руки до сих пор. Завела… — его взгляд метнулся к Рише, — интересных союзников. Но мой страж превосходит вас обеих и у меня не займет много времени, чтобы поднять весь дом. Я мало о чём сожалею, но моё решение посадить тебя, вместо того, чтобы убить, попахивает брезгливостью… или, скажем, излишним беспокойством за благополучие твоего отца. Знаешь, а ведь он ни разу не упомянул о тебе с тех пор, как рассказал о твоей измене.
— Он бы и не упомянул, невзирая на любые чувства, которые испытывал.
— Как бы там ни было, — продолжил говорить император елейным голосом, — я мог бы убить тебя прямо сейчас, и он бы никогда об этом не узнал. А если бы и узнал, то какая разница? Что бы могла значить для него жизнь какого-то предполагаемого убийцы?
— Я пришла сюда не для того, чтобы убить вас.
И вновь его губы растянулись в тонкой улыбке.
— Я пришла сюда, чтобы вызвать вас на дуэль.
— Да неужели?
— Одна партия в «Клык и Жало». Если я выиграю — конец войне. Вы уходите. Пересекаете море. Все, до единого валорианца.
Император издал смешок, как будто был удивлен. Он провел пальцем по морщинке, давно поселившейся между бровей, а потом развел руками:
— Что я получу в случае победы?
— Всё, что захотите из того, что я могу дать.
Он постучал указательным пальцем по губам.
— Мда, не густо.
— Уверена, вы что-нибудь придумаете.
— А если я соглашаюсь и проигрываю? Ты положишься на то, что я сдержу слово?
— Валорианец чтит данное слово.
— Да, — протяжно произнес он. — Чтит.
— Рише даруется свобода, при любом исходе.
— Я подожду здесь, — сказала принцесса, — с вашей стражей, если желаете. — Она окинула их презрительным взглядом, давая понять, что считала их шансы на выживание призрачными, раз уж решила закончить то, что начала. — До завершения игры.
Кестрел сказала:
— Мы будем играть без свидетелей.
— Сколько условий, — сказал император, — но конкретно это я бы не променял ни на что другое.
— Так вы согласны?
— Признаюсь, мне любопытно.
— Согласны?
— Справедливости ради замечу, что я играю куда лучше тебя.
— Увидим.
Арин услышал треск деревьев.
Геранский шпион. Он бежал к Арину. Его лицо блестело от пота.
Валорианцы на подходе.
Император привел её в свою спальню. Летнее бельё на кровати было тонким, простыни лежали в беспорядке. Она увидела вмятину на подушке, след от головы. В комнате пахло его маслами: порошкообразным перцем, резким сладким бальзамом. В чёрные стекла бился дождь.
— Умойся, — сказал он.
В углу стояла туалетная раковина с зеркалом. Девушка сделала, что было велено, хотя её лицо не так уж и испачкалось. Что Кестрел поразило, так это незнакомка, отразившаяся в зеркале, и она постаралась как можно меньше смотреть на себя. Но невозможно было не обратить внимания, к немалому её удивлению, что глаза ее теперь, на фоне загорелой, покрытой веснушками кожи, казались светлее. А лицо выглядело волевым.
Она сложила полотенце и присоединилась к императору, который стоял у восьмигранного стола. Он достал бутылку вина и два бокала.
— Я обслужу, — сказала она, отчего во взгляде императора заиграло веселье. Император определенно наслаждался своим положением. Она разлила красное вино, но никто из них не прикоснулся к бокалам. Они оба знали, что каждый подозревает другого в некой ловкости рук, что позволила незаметно подсыпать яд в бокал.
— Разоружись, — приказал он.
— Непременно, если и вы поступите так же.
Он отстегнул свой кинжал и положил его аккуратно, но уверенно на стол. Пальцы Кестрел пошарили по поясу, пока не нашли крепление и не отстегнули оружие.
Кинжал Арина рядом с императорским клинком смотрелся простоватым, но в то же время сильным, как и её непривычное лицо в зеркале.
— Интересно. — Император погладил его. — Новое приобретение? Возможно, это будет моим призом, когда я выиграю.
— Если это то, чего вы хотите.
— Я ещё не решил, чего хочу.