— Почему ты сохранил моё письмо? — спросила она.
Он не ответил.
Она повторила вопрос.
Он отвернулся.
Она спрашивала и спрашивала, до хрипоты в голосе, решив, что Риша была не права, сказав, что прощение подобно грязи, которая не может принять нужную тебе форму.
Оно было жестким, твёрдым как камень.
Кестрел вышла из палатки.
Верекс сказал, что они с Ришей уезжают. Они хотели доехать до восточных равнин, и возможно, пройтись под парусом от восточного побережья Дакры, чтобы увидеть, что лежит в неизведанных водах за пределами страны. Он не собирался наследовать империю. Верекс попросил, чтобы распространили слухи о его гибели.
Увидев, как изменилась в лице Кестрел, он всё же спросил:
— Считаешь, мне следует вернуться в столицу и взойти на престол?
— Если честно, я вообще не хочу, чтобы ты куда-либо уезжал. Я буду скучать.
Его карие глаза потеплели.
— Я буду навещать тебя. И Риша тоже. Она хочет обучить тебя владению разным оружием, пока ты не найдешь то, что в твоих руках будет опаснее всего.
Кестрел открыла было рот, чтобы сказать, что это бесполезные усилия, но потом её будто громом поразило: этого не могло быть, хотя в сущности, это было не важно: могло или не могло — важна была радость, предложенная ей.
— Она мне тоже нравится.
Они стояли возле лагеря, прислонившись к очень большому стволу дерева. В воздухе плавала белая пыльца цветов, усыпавших собой его ветви. Кестрел подумала, будь здесь геранец, он бы решил, что это знамение бога, но если да, то какого.
— Прости, — сказала она Верексу.
Он знал, что она имела в виду.
— У меня не осталось никакой любви к отцу. И он определенно не любил меня.
— И всё же.
— Не знаю, что бы я ещё мог сделать. Если хоть что-нибудь… — Он сгорбился, облокотившись на кору. — Став свободным, я чувствую себя ещё хуже. — Пыльца приземлилась на носок его обуви, а потом полетела дальше. Понизив голос, он добавил: — Я немного трусоват. Мне страшно, что став императором, я превращусь в такого, как он.
— Только не ты. Никогда.
— И меня гложет вина, что я бросаю страну, которая может вот-вот разрушиться. Неясно, кто теперь будет ею править.
— Держу пари, у тебя найдется парочка идей. Думаю, есть несколько сенаторов, мечтающих процарапать себе дорогу к власти. И один капитан гвардии. Хотя я уже не помню всех при дворе, да и того, кто кому должен или кто на кого точит зуб. Если бы ты обрисовал мне картину яснее, то я могла бы… держать глаз востро в столице.
Он приподнял бровь.
— Кестрел, решила вновь податься в шпионки?
— Скорее, в кураторы.
Он поднял тонкую упавшую веточку и разломил ее на мелкие палочки.
— Мне кажется, Арину он нужен.
— Лучшей кандидатуры и не найти. Однако мне бы очень хотелось, чтобы ты пореже собой рисковала. Ты слишком любишь азартные игры.
Она беспомощно пожал плечами.
— Уж какая есть.
Его улыбка была наполнена любовью. А потом он серьезно сказал:
— Прежде я считал, что мог бы смириться с местом, которое уготовил мне отец. Но Риша была бы несчастна. А значит, и я тоже.
— Тогда будь счастлив, — отчего-то свирепо сказала Кестрел.
— Буду, — сказал он, — если ты будешь.
С дерева уже спустился белый пух, пока он рассказывал о политических хитросплетениях валорианского двора, а потом поведал о щенке, которого подарил ей, сказав, что тот вырос и превратился в огромную добродушную псину, живущую с одной семьей в предгорьях Валории. В семье есть маленькие дети, обожающие её, даже когда она грызет башмаки. Марис (юная горничная, которой так не нравилась Кестрел, пока она не обнаружила обратное) вышла замуж, чему была несказанно рада. Что же до Джесс, то по словам Верекса, в самом начале войны она уехала на южные острова.
— Хотел бы я знать больше…
Кестрел очень хотелось с ней увидеться. Она неустанно думала, а могло ли всё сложиться иначе, можно ли было исправить всё, что произошло между ними.
— Я видел, как ты ходила в лекарский шатёр, — сказал Верекс.
— Он не хочет говорить со мной.
— Попытайся ещё раз.
Когда Риша и Верекс собрались в дорогу в двух днях пути от города, Кестрел, улыбаясь, расцеловала их в щёки. Поначалу ей тяжело давалось держать себя в руках, спокойно отпустить их и не испортить прощание. Но потом она заметила Рошара, который избегал свою младшую сестру с самого её возвращения, как будто боясь её, а теперь решил задержаться рядом. Риша подошла к нему и прошептала что-то на ухо. Кестрел не слышала, что именно, но на его лице появилось выражение облегчения. Он ничего не сказал в ответ; просто сложил руки Риши вместе и поцеловал их.