Тенсен обещал Моли анонимность. Это было предельно четко обозначено с самого начала. А потом Тенсен, похоже, отступился от этого обещания… или он просто сдался под давлением своего же обещания верности Арину. Тенсен назначил Ришу своим самым находчивым шпионом.
Почему геранка так настаивала на своей анонимности?
Вероятно, это была прислуга из императорского дворца. Боявшаяся, что её раскроют. Император был очень мстительным.
Арин коснулся шрама. Его пальцы стали липкими.
А может, шпионкой была Далия? Но геранская портниха, заштопавшая лицо Арину, сообщала ему информацию напрямую. Зачем ей нужно было становиться анонимным шпионом Тенсена?
Словно угадав его ход мыслей, Сарсин спросила:
— Что сказать посланнику?
— Я поговорил с ним. Передай ему, что он может вернуться домой.
— Арин, границы закрыты. Он прошёл через горы из Валории. Его нельзя отправить обратно, у него нет дома.
Арин поморщился.
— Я об этом не подумал.
— Такое случается с тобой, если сердце встает на пути.
Он вновь почувствовал все то же назойливое беспокойство. Арин попытался вспомнить сон, который приказал себе забыть. Юноша встал, желая покинуть кузину, которая знала его слишком хорошо… хотя именно поэтому он и пришел к ней.
— Тогда посланник может остаться в моих прежних комнатах.
Сарсин сказала:
— Я дам ему знать, если он ещё не уехал.
Рошар находился во дворе кухни со своим тигром, который только что убил курицу. Каменные плиты были усеяны окровавленными перьями. У тигра, несмотря на то, что он всё ещё котёнок, лапы были большие. Он лежал на дворе, тяжело дыша на солнце, сложив лапы поверх своего трофея. Его морда порозовела и стала влажной.
Принц перевел взгляд на Арина.
— Это была несушка? — спросил Арин.
— У меня есть для тебя новости, и они не о курице.
— О валорианских заключенных?
Рошар сидел на краю колодца. Выражение его лица было сложно прочесть.
У Арина упало сердце.
— Что за новости?
— Ты хочешь сначала услышать плохие вести или те, которые, лично я не уверен, ты сочтешь добрыми или плохими?
— Плохие.
— Твой руководитель шпионов мертв.
— Тенсен? — Арин ждал этого, и все же боль пронзила его настолько глубоко, словно он совершенно не был готов.
— И портниха. Генерал убил Тенсена… или, по крайней мере, так говорят. Что случилось с портнихой — не ясно.
Арин был опустошен. Он помнил, как смотрел на Делию сквозь завесу собственной крови и думал тогда, что она напоминает ему мать.
— Хочешь услышать еще новости? — поинтересовался Рошар.
Нет! Арин внезапно осознал, что больше ничего не хочет знать, потому что просто не сможет этого вынести. Он чувствовал, что тонет в ужасе.
— Твоя… — Рошар запнулся.
Порыв ветра поднял куриное перо и закружил его возле основания колодца.
— Арин, Кестрел мертва.
У юноши зазвенело в ушах. У него возникло такое чувство, будто он прямо сейчас падает в колодец. Арин слышал голос Рошара откуда-то издалека. Его слова давили на него.
— Это случилось недавно, — сказал Рошар. — Болезнь. Когда она уехала из столицы в путешествие с принцем. Вся империя в трауре.
— Это неправда.
Рошар что-то сказал, но Арин не услышал его. Он был на дне колодца. Холодная и чёрная вода накрыла его с головой.
Глава 6
— Я в порядке.
— Арин, я знаю, что это не так.
Сарсин поджидала его в пустом стойле Джавелина, когда Арин вернулся со взмыленным конем. Арина что-то неприятно покалывало изнутри. Словно что-то частично проржавело, а что-то так и осталось грозно блестеть. Если бы это было чем-то осязаемым, валяющимся в грязи, то было бы понятно, что лучше это оставить там, где лежит.
Арин отправился на прогулку. Он покинул дом, дабы избежать то и дело появляющихся вопросов и всего того, что могло напомнить о ней. Он сильно пришпорил Джавелина. Но когда Арин наконец притормозил коня и пустил его под зеленым пологом городской тропы для лошадей, вытер пот с лица и вспомнил, кому принадлежал конь, идущий под ним. И Арин понял, что у него нет выбора. Он понял, что даже избегание напоминаний само по себе является напоминанием.
Его руки держали поводья слишком напряженно. Его беспощадно душили знакомые эмоции. Сердце саднило. Казалось, оно сжалось так сильно, что стало твёрдым и цельным, как орех, который он мог раздавить, сжав в кулаке.
Лицо Арина было все еще влажным. Он слишком далеко уехал и повернул Джавелина обратно к дому.