Кестрел помедлила, запрокинула голову и посмотрела на остроконечные звезды.
«Увидишь, какие они храбрые», — всплыл в памяти шепот отца. Кестрел была очень юной, когда он сказал это. Но воспоминание до сих пор было таким чётким. А эти звезды — чем-то вроде солдат, которые встали и сражаются.
Порыв гнева.
Даже от звёзд.
«Не стой здесь, сказала она себе. Спеши».
Кестрел ступала между деревьями. Её дыхание царапало горло. Она перестала обращать внимание на чувства и сосредоточилась только на метке на карте, до которой нужно добраться, пока не рассвело.
Шёл час совы. Последний виток ночи, время для охоты перед началом нового дня.
Кестрел сбавила темп. Ноги подкашивались. Она отпила из фляги, ремень которой был перекинут через одно плечо и грудь. Прополоскала полость рта и сплюнула. Травмированное колено слегка пульсировало, но она осознала (что любопытно, как-то отстраненно) — тело её окрепло. Несколько дней верховой езды помогли стать ногам сильнее. Ей нравилось снова обрести возможность бегать.
Но её новообретенная сила также напомнила и о слабости, о том, как легко её тело сдалось в тундре. Незапертых тюремных воротах. Чувстве облегчения, счастья. А потом погоне. Падении, грязи, веревках. Разорванном на спине платье.
Кестрел закрыла флягу и закрутила крышку.
Она снова побежала.
Небо было ещё тёмно-синим, когда она увидела между деревьями мелькающий оранжевый огонек. Масляная лампа.
У Кестрел ёкнуло сердце, и она замедлила бег. Огонек определенно двигался в сторону поляны. Лампа качнулась. Её услышали.
— Приветствую, — попыталась крикнуть она, тяжело дыша, пока пробиралась через последнюю рощу. Пришлось откашляться и перевести дыхание, а потом вновь крикнуть: — Да здравствует император Лисьян, генерал волков, отец сотни тысяч чад. — Это было его как воинским званием, так и политическим. Хотя император и не участвовал в войне по завоеванию Герана, он сохранил за собой звание главнокомандующего. Единственный человек, перед которым её отец держал ответ, — это император.
— Элис? — раздался голос из-за поднятой лампы.
— Стойте, где стояли. Сэр.
— Ты какая-то странная.
Кестрел достала жетон.
— Держите. — Она запустила жетон в воздух и услышала, как мужчина поймал его... вернее не услышала удара жетона о землю.
Лампа приблизилась. Кестрел всё равно не видны были черты лица мужчины, только очертания его фигуры и то, что он был высоким.
Кестрел закашлялась.
— Нет, прошу, оставайтесь на месте. Я больна.
— Тогда зайди ко мне в палатку и расскажи обо всём. Отдохни.
— Эта болезнь... что-то восточное. Варвары — переносчики... Должно быть, заразили меня.
Офицерские сапоги замерли на полдороге.
— Что за болезнь?
— Она начинается с кашля. — Кестрел надеялась объяснить этим изменение голоса. — Потом появляются нарывы. Они зудят. Я не сразу поняла, что в одной из телег лежали тела. Я подобралась слишком близко к их лагерю и осмотрела телеги, чтобы понять, насколько хорошо они укомплектованы. — Было так странно вновь говорить на валорианском. — Повстанцы готовятся выдержать осаду. У них есть чумные тела, которые они хотя развесить по стенам особняка Эрилит. Стоит нам только напасть, как мы заразимся. А у них, похоже, иммунитет.
— Тебе нужен врач. — Его голос прозвучал очень обеспокоенно. — Мы можем устроить тебе карантин.
— Пожалуйста, позвольте мне продолжить работать во имя нашей победы. — Кестрел призвала свой призрак маленькой девочки. Она вспомнила ту девчушку, что так хотела быть храброй воительницей своего отца. Она говорила от имени той девочки. — До тех пор, пока я в силах стоять на ногах, я могу заниматься разведкой. Я хочу этого. Позвольте мне принести славу империи.
Он помедлил какое-то время, но потом произнес:
— Слава тебе, — традиционные слова, которые произносятся, когда солдат берётся за выполнение миссии, которая наверняка окончится смертью.
Валорианский офицер сместился в тень и затих. Небо, казалось, стало чуть светлее, но Кестрел сказала себе, что это всего лишь игра воображения и не может посветлеть всего за каких-то два удара сердца. Она не позволила нервам захватить над ней власть.
— Тогда отчёт, — сказал офицер. — Их численность?
— Тысяча солдат. Может, полторы. — Неподалеку от поместья Эрилит находилось вполовину меньше.
— Укомплектованность?
— Кавалерии почти нет. В основном пехота. — Правда. — Судя по всему, собранная из юнцов. — Правда. — Неопытные. — Неправда. — Зажигательные пушки. Немного. — Правда, к сожалению. — Между дакранцами и геранцами чувствуется некоторая напряженность. — Меньше, чем она ожидала. — Трения по поводу того, кто должен командовать. — Неправда. Вернее, не совсем. Порой она замечала, какими глазами принц смотрел на Арина, задумчивого и решительного, словно он тайно верил, что Арин не человек, а иное существо, которое, придёт день, и скинет кожу Арина, чтобы явить себя миру.
На самом деле, большинство людей смотрело на него таким образом.
— Позиция? — спросил офицер.
— Сейчас они уже добрались до особняка.
— Расскажи мне о формировании их подразделений, расположении армии.
Кестрел, вздохнув с облегчением, ответила на поставленный вопрос. И, похоже, он поверил ей. Это было проще, чем ей казалось. Она перемешала ложь с правдой, как доски для пола, перемежая посредственные с довольно крепкими, чтобы пол в итоге получился устойчивым и сумел выдержать человека.
Но когда она перестала говорить, молчание продолжилось дольше, чем следовало бы.
— Элис, — произнес офицер, — откуда ты?
Она притворилась, что не понимает вопроса.
— Сэр, я пришла из лагеря повстанцев.
— Я не об этом спрашиваю. Откуда ты родом?
Уверенность Кестрел в успехе задуманного тут же исчезла. Он подозревал её. Она ничего не знала о жизни шпионки. Кестрел взяла жетон и карту и ушла, не теряя времени даром.
— Мне казалось, вам это давно известно, — осторожно произнесла Кестрел.
— Напомни-ка.
Лампа излучала достаточно света, чтобы он смог увидеть, как она потянется за кинжалом. Поэтому Кестрел стояла неподвижно.
— Я из колонии, — рискнула она. Шансы, что она окажется права, были очень высоки — почти вся Валория представляла собой колонии.
— Но откуда именно?
Она вновь закашлялась, стараясь изобразить его мокрым, и одновременно с этим думать.
— Отсюда. — Шпионы, действующие на территории Герана, должны знать местный язык. В идеале и местность. Шпионка — Элис — была юна, по словам Рошара. Настолько зелёная, что легко попалась. Если генерал и выбрал человека с маленьким опытом для сбора информации, то только потому, что неопытность перевешивало хорошее знание местности.
— Как и я, — тихо произнёс офицер.
— Да, сэр. — Сердце Кестрел бешено билось.
— Моя юность прошла на ферме, к западу отсюда. — Он подошёл на шаг ближе. Кестрел вросла в землю. Офицер ещё не подошёл настолько близко, чтобы ясно разглядеть её, как и она его, но девушка уже смогла чётко уловить акцент в его речи. И у неё был бы акцент, не прикажи отец её учителям строго следить за речью его дочери. В Валории она говорила на чистейшем валорианском.
— Я хочу вернуть свой дом, — сказал офицер.
— Как и я. — Она говорила низким голосом, якобы огрубевшим из-за кашля, добавив лишь тонкий нюанс — акцент, чтобы офицер решил, будто тот был всегда и поначалу, он его просто не расслышал. — Какие будут приказы? — спросила она, постаравшись, чтобы её голос прозвучал как можно тверже, но пульс был неумолим.
— Возвращайся на пост. Я донесу до генерала твою информацию.
— Есть, сэр, — поспешно слетели слова с её губ.
— Однако, не так быстро. — Офицер поставил лампу на землю и отпрянул. — Подними лампу.
У неё от страха пересохло во рту.
— Сэр?
— Подними лампу и покажи мне свое лицо.
— Но, — она сглотнула, — как же инфекция...
— Я хочу посмотреть. Я буду держаться на расстоянии.