* * *
Лошадь Арина была плоха, но не будь её, было бы хуже. Она вырезала пространство вокруг него. Граница между армиями исчезла. Кестрел должна быть где-то в нескольких отрядах позади него. Валорианцы ещё нескоро до неё доберутся. «Держись рядом», — сказал он ей перед наступлением. Тревога разрослась и ожесточила его. Часть Арина следила за тем, что делали руки и тело, но другая, большая часть, ширилась и брала своё — радость от происходящего. Его радовало убийство, и наряду с этим беспокоила радость от убийств. И красной нитью сквозь все эти чувства шел чистый поток страха. «Держись ближе»...
Он повернул свою лошадь назад.
А что, если он не сможет найти её?
Обратно, назад. Ещё дальше.
Валорианцы уже почти поглотили шеренгу, где были Кестрел и Джавелин.
У него сжались лёгкие. «Где?» — потребовал ответа он.
«Генерал? — игриво спросил его бог. — Позволь указать тебе путь»...
Нервы Арина вопили.
«Распахни глаза», — сказала смерть.
«Посмотри, любовь моя, и узри».
Он прислушался к совету и увидел. Джавелин недалеко, исполин на фоне клокочущей войны. Наездник исчез.
* * *
Кестрел лежала щекой в песке. Её рот был забит им. Она закашлялась и сплюнула, спина и плечи утопали в песке. Девушку придавило мёртвым телом. Она попыталась его скинуть, но силы быстро иссякли. Кестрел уставилась в небо, которое заволокло облаками. Её конь стоял рядом. Она вновь толкнула офицера. Доспехи только утяжеляли его. Девушка оказалась пропитана его кровью. Она все еще слышала её биение, слышала хаос вокруг. Паника сползла по её позвоночнику.
Кестрел толкнула. Тело не сдвинулось с места. Она попробовала сильнее, ощутила, как вес давит ей на грудь. Наконец, она закричала.
* * *
Что-то ударило Арина. Он остался сидеть, повертел головой, чтобы увидеть нападавшего, и заметил валорианский оскал... а потом, слишком поздно, зазубренную сталь по всей длине ступни сапога. Арин заметил его как раз перед тем, как валорианец воспользовался подошвой своего ботинка, как ножом, и полоснул ею по рёбрам лошади Арина.
У юноши заложило уши от пронзительного ржания животного. Он оказался на земле.
* * *
«На войне, — любил порой повторять её отец, — ты можешь выжить, а можешь и умереть. Но если ты поддалась панике, смерть — единственный исход».
Она ненавидела его за это хладнокровие. За правила.
Но.
Тело раздавило её.
Но... песок...
Девушка попыталась сообразить, получится ли у неё перевернуться на живот. Извиваясь, она сместилась под мёртвым телом. Попытавшись перевернуться, она всё ждала, что кто-нибудь её заметит и нападёт. Она ждала, что копыто лошади размозжит ей череп. Но Джавелин остался стоять как вкопанный там, где и стоял с того мгновения, как она упала на землю. Конница маневрировала вокруг безобидной лошади. Никто не смотрел на землю.
Утонув в песке, она разозлилась на себя и начала копать, отбрасывать песок в сторону, будто плыла по-лягушачьи. А потом Кестрел уперлась локтями в жёлоб, который вырыла, и потянула себя наверх.
Ей удалось высвободиться.
* * *
Арин поднялся на ноги. Увернулся — как раз вовремя — от удара зазубренной подошвы сапога в голову. Обеими руками (куда делся его меч?), он схватил валорианца за лодыжку и стащил с коня.
* * *
Кестрел трясущимися руками рылась в песке, чтобы найти свой кинжал. Её кинжал. Она должна его найти. Она не могла его потерять.
Когда она наконец увидела выступающее ребро кинжала под вуалью рыжего песка, глаза девушки ужалили слёзы облегчения. Она схватилась за эфес.
Джавелин стоял на месте, ждал её. Кестрел хотелось прислониться к нему, зарыться лицом в его шкуру. Она хотела превратиться в коня, чтобы выразить свою благодарность, которую он бы понял.
Кестрел хотела оседлать его... а потом увидела поверх седла Арина.
* * *
Арин подобрал с песка меч, взмахнул им — это его?.. неважно — и, что есть силы, опустил, чтобы добраться до шеи поваленного валорианца, успевшего подняться на ноги. Но тот встретил клинок Арина собственным, сумев приставить оба меча к Арину.
Арин ответил, услышал скрежет стали о сталь, почувствовал вибрацию, ощутил давление. Он чувствовал, что давление слабло. Клинок мужчины дрогнул на мгновение.
Но это была уловка. В это мгновение кажущейся слабости, другая рука валорианца потянулась за кинжалом, который он потом воткнул в щель, где соединялась броня Арина.
* * *
Кестрел, спотыкаясь, бросилась вперед по песку, ноги совершенно обессилили; она не могла двигаться достаточно быстро. Валорианец стоял к ней спиной. Она могла видеть лицо Арина, морщинку меж бровей — знак напряжённого раздумья. А потом что-то поменялось: вспышка, узнавание.
Валорианец нанес удар кинжалом. Арин вскрикнул.
* * *
Кинжал впился ему в рёбра. Боль поселилась в боку. Арин нанёс ответный удар, меч, не причинив никакого вреда, протанцевал по валорианской броне, единственное, что удалось Арину, это разрезать шнуровку на правом ботинке мужчины.
— Ты мой, — сообщил валорианец.
Именно эти слова любила повторять смерть. И Арину было удивительно услышать слова бога, раздавшиеся из человеческих уст. Потому он дрогнул. Почувствовал себя странно. Он подумал: «Ой». Он подумал: «Благодать». Арин возрадовался предупреждению бога, осознав, что всегда хотел знать, когда это случится. Ему бы не хотелось слишком скоропостижно оставлять эту жизнь.
Он любил эту жизнь. Любил эту девушку, ставшую частью этой жизни.
Сердце его ударилось о грудную клетку жёстко, возмущенно.
Слишком поздно. Основание валорианского клинка уже приближалось к его голове под углом к шее.
Арин попытался отклониться, но эфес ударил ему в висок.
Тьма смежила веки. Он не чувствовал ног. Арин попытался услышать бога, но взамен откликнулась лишь тишина, а потом он вообще больше ничего не слышал.
Глава 33
Кестрел увидела, как Арин начал оседать. Она вязла в песке, пока бежала к нему, в ушах стоял рёв. Разум наглухо закрылся. Тело дрожало от ужаса.
Оставалось всего несколько шагов. Кинжал крепко зажат в руке. Валорианская спина — бронированная стена. Мужчина вновь взмахнул мечом. Он не слышал, как она приближалась к нему.
Но куда, куда? У неё был кинжал, но некуда было его воткнуть — ни в затылок, куда она могла дотянуться, ни в торс, и даже в ноги нельзя. Он был в броне с головы до пят. Кинжалу нужна плоть, сказал бы отец. Так найди её.
Грудь Кестрел что-то сильно сдавило. Это было отчаяние, которое накатило на девушку как цунами, когда она подошла сзади к офицеру. Она не знала, что делать, не могла думать, а потом, будто кто-то другой, не она, заметил, как от ноги валорианца отошло голенище сапога, и девушка рухнула на колени в песок. Она схватилась за верхнюю часть голенища и дернула её на себя, а потом полоснула по натянутым сухожилиям лодыжки.
Он закричал. Казалось, она и сама прочувствовала эту мучительную боль, что пронзила его, то, как перерезанные сухожилия съежились внутри живой плоти. Его недоумение. Пульсирующая агония. Как эта девушка умудрилась добраться до него... коварно, зверю подобно. Но: неужели девушка? Но: её волосы, кожа, глаза, броня. Это не враг. Или всё-таки враг?
А затем кинжал нашел его горло и совершенно ясно дал понять, кто она.
Её рука, её ладонь окрасились в ярко-красный. Кестрел не могла отпустить кинжал. Она стала его ножнами. Ей нужны были её руки, ей нужен был Арин.
Он неуклюже распластался. Кестрел расплакалась, скрючившись на песке, опустевшие пальцы судорожно потянулись к нему, обыскали его, нашли кинжал у него в боку, дотронулись до чёрных бровей, пурпурной щеки, шрама на коже. Прикасаясь к нему, она увидела, что его голова безвольно перекатывается из стороны в сторону. Пульс? А её пульс? Её тело вибрировало им, она не могла удержать свои пальцы на впадине под его челюстью.