Эш посмотрел на Грейс, которая стояла рядом с Элисон, и заметил нервозность, которую она пыталась скрыть за сияющей улыбкой. Она могла бы пройтись и встать рядом с ним, но не сделала этого. Она использовала буфер. Да, она нервничает. По какой-то причине, от этого Эш чувствовал себя лучше.
— Вы готовы услышать, сколько денег ваша щедрость помогла собрать для бездомных и неимущих детей? — прокричала Эллисон в микрофон и получила в ответ аплодисменты. Её улыбка стара шире, когда она посмотрела сначала на Эша, а потом на Грейс. — Вы оба готовы к этому?
— Давай, — сказал Эш, с вызовом посмотрев на Грейс
— Готова как никогда, — ответила Грейс, игриво глядя на него.
Началось.
— Что, если я скажу вам… — протянула Эллисон, — что за последние 48 часов, общая сумма пожертвований на покупку детской обуви, которую нам удалось собрать благодаря жителям нашего города, составила сорок три тысячи триста шестнадцать долларов?
Эш подавился следующим вздохом.
— Что?
Он посмотрел на Грейс, которая тоже в удивлении приоткрыла рот. Затем она прикрыла его рукой и засмеялась.
Толпа зааплодировала, но Эш чувствовал, что это радость по поводу названной цифры, а не ликование по поводу их с Грейс участия в акции.
Сорок три тысячи триста шестнадцать долларов? Значит, поцелуй должен длиться сорок три секунды. И как его не сокращай, такой поцелуй в любом случае не слишком уместен для любого выпуска новостей.
Эш запаниковал, не зная, что делать дальше. Что они должны делать? И почему Грейс не сходит с ума вместе с ним?
— И вы знаете, что это означает! — закричала Эллисон в микрофон.
Большая часть публики казалось, не понимала, что это означает, но пара сотен человек снова засвистели и заулюлюкали. Они знали, что происходит.
Эллисон схватила Эша за руку и потянула его ближе к Грейс.
— Не думаю, что кто-то из нас ожидал такого развития событий, но вы всё ещё хотите выполнить условия сделки?
Грейс потянулась и поднесла микрофон ко рту.
— Не знаю. Сорок три секунды? — она послала Эшу оценивающий взгляд. — Для тебя это станет рекордом, Эш?
Эшу еще не доводилось слышать, как две тысячи человек одновременно испускают вздох сожаления, предназначенный ему. Ах, вот как. Но он в долгу не останется. Он потянул к себе микрофон.
— Запускай обратный отсчёт, Эллисон. У Грейс есть несколько слов, которые ей придется забрать обратно.
Толпа зааплодировала, все казались заинтересованными, в то время как Эллисон выглядела словно маленький ребенок, который впервые попал в Диснейленд, когда крикнула:
— Засекайте время! — и на другой стороне парка включился проектор и на сцене отобразился таймер, который был установлен на сорок три секунды.
Эш снова взял микрофон.
— И чтобы нам не пришлось отвлекаться на часы, смело помогайте нам отсчитывать секунды.
Он заслужил еще аплодисменты. Повернувшись к Грейс, он почувствовал себя ещё увереннее, когда увидел, что она выглядит немного испуганной. За своей улыбкой она скрывала своё волнение так же, как и он. Есть в этом что-то обнадёживающее.
— Готова покончить с этим? — спросил он не в микрофон. Эллисон вернула его обратно в подставку, когда они с Грейс повернулись лицом друг к другу.
Она вздохнула.
— Мне следовало тогда сказать — секунда за каждые десять тысяч.
Эш пожал плечами.
— Уже поздно что-либо менять. Мы можем пройти через это. Это не так уж и официально.
Она всё ещё выглядела взволнованной, облизывая губы, пока краешком глаза смотрела на публику. С каждой секундой она выглядела все более нерешительной.
— Просто думай о рекламе матрасов, — настраивал он её. — Или о рекламе распродажи «Хонд», что слышится на заднем плане.
Это немного рассмешило её, Грейс отвернулась от публики и посмотрела на него.
— Это то, что будешь делать ты?
Эш усмехнулся, поднимая пальцем подбородок Грейс. Когда её тело напряглось, и губы раскрылись, осталось сделать лишь одно.
— Нет, — прошептал он, затем наклонился и легко прижался своими губами к её.
— Вау! Они уже начали, — прокричала Эллисон в микрофон. — Засекайте время! Засекайте!
Эш услышал аплодисменты и подбадривания. Слышал, как кто-то смеялся и улюлюкал, но эти звуки быстро заглушило его собственное сердцебиение.
Он услышал, когда большая часть аудитории прокричала: «Сорок!», давая знать, что прошло три секунды.
Три секунды? Уже? Он до сих пор не сделал ничего, кроме как прижался к её губам и удерживал контакт. Его палец всё ещё придерживал её подбородок, но это был их единственный контакт помимо губ. Но когда они слегка отстранились друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха, именно Грейс смело продолжила поцелуй, когда положила свою ладонь ему на руку. Казалось бы, такой простой жест, ничего особенного, и если бы не возгласы из толпы, то, наверное, он таким бы и остался.
Всё в душе Эша требовало, чтобы он сделал шаг вперед и крепче обнял Грейс, но это не вариант. Не здесь. Не сейчас. Он должен контролировать себя. Ему следует помнить, что у них зрители… с камерами. Меган с профессиональным фотоаппаратом. Но когда губы Грейс раскрылись под напором его губ, он уже не колебался. Свободная рука, словно сама собой легла ей на талию и притянула ближе к нему.
— О, мой бог, — пробормотала Эллисон, поднимая микрофон и произнося несколько слов.
Эш быстро проверил, не переусердствовали ли они, продемонстрировав нечто, что нельзя видеть тем, кто младше тринадцати лет.
Одна рука на лице Грейс? Ок.
Одна рука уверенно на её талии? Ок.
Один разумный поцелуй, который покажут по ТВ перед новостями? Всё в порядке.
Что касается Грейс, она предпочла разместить одну руку у него на груди, а другую на бедре. Если кто и переступил границы дозволенного, так это Грейс с ее приоткрытыми губами, а вовсе не он.
И ему нравилось это.
Эшу, безусловно, хотелось большего, но он наслаждался ощущением её губ, которые отчаянно искали его губы и прижимались гораздо крепче, чем он мог ожидать от неё. От того, как она углубила поцелуй, он почувствовал, будто она почти предлагала ему попробовать её на вкус.
Поэтому, когда толпа прокричала: «Тридцать!», он сделал это.
Огромная ошибка.
Дюжина вещей, казалось, случилась сразу и слишком быстро, чтобы останавливаться. Вдруг они оказались слишком близко… почти вплотную друг к другу. Эш не был уверен, как это произошло, но это, наверное, было связано с тем, что он опустил руку с талии Грейс ей на бедро, а рука, которая поддерживала её подбородок, теперь запуталась в её волосах. Но вся эта осторожность исчезла, когда он быстро попробовал на вкус её рот. Она, видимо, съела тот засахаренный миндаль, который купила на ярмарке. Диета Эша не допускала употребления протеинов и сахара, но сейчас он их попробовал. И когда Грейс прижалась и попробовала его на вкус, только крик «Двадцать!» вернул его в реальность. Он находится на сцене. Перед камерами съемочных групп новостей с разных каналов. Целуется. Насколько он мог сказать, они всё ещё не преступили рамки дозволенного, но им необходимо умерить пыл.
Убрав руки оттуда, где они были, Эш переплел свои пальцы с пальцами Грейс и опустил их руки по бокам. Это должно закончиться — если не ради камер, то ради сохранения им здравого смысла. В его голове, кажется, не осталось ни одной мысли, а тело словно наполнилось фейерверками. Необходимо, чтобы она убрала руки с его тела. И если Грейс будет так и дальше дышать ему в шею, он сойдет с ума.
Поэтому он все упростил. Сделал легче. Сделал…
«Десять!» — кричала толпа в унисон.
Слава небесам! Он должен уйти со сцены. Немедленно. И ему нужно закончить поцелуй так, чтобы он после не смотрел с надеждой в её глаза перед нацеленными на них камерами.
Легко. Просто. Профессионально.
— Я собираюсь отпустить тебя, — сказал он Грейс в губы прежде, чем сделать шаг назад и поцеловать её в мелодраматическом стиле для хорошего снимка для новостей, когда толпа начала обратный отсчет.