– Это сосиски за завтраком на вас так подействовали. – Изабель решила все обратить в шутку, его недавние слова ее порядком испугали. – А если нам встречаться здесь, скажем, раз в год, на несколько дней? Возможно, этого будет достаточно? – Ничего другого – взамен жизни с ним – она предложить не могла.
– Вы не хуже меня знаете, что этого недостаточно, – упрямо помотал головой он.
– И что же вы предлагаете? Убежать в Бразилию? Билл, ну не будьте мальчишкой. Не сходите с ума и не ждите, что я сойду с ума вместе с вами.
Он знал ее слишком хорошо, чтобы недооценивать ее любовь к сыну. И вообще, она вряд ли уйдет от Гордона. Она слишком порядочна, чтобы так поступить, как бы плохо муж к ней ни относился.
– Вам не могут нравиться его оскорбления.
– Он меня не оскорбляет. Он просто отстранился.
– Морально он вас бросил много лет назад. Что он делает, кроме того, что оплачивает счета Тедди?
– Этого вполне достаточно. Больше мне ничего не нужно.
– Но это безумие! Вам ведь только сорок один год.
– О другом я и не думаю, – твердо ответила она, пытаясь совладать с собственными чувствами.
– Ну, так подумайте!
– Мне кажется, вам надо чего-нибудь выпить и подремать. Может быть, принять успокоительное. – Изабель никогда не видела его таким. Это ее трогало, но помочь она ему ничем не могла. Самое большее через два дня ей нужно возвращаться назад. И сейчас самое лучшее – наслаждаться жизнью и не гневить Бога. – Вам нужно прийти в себя.
– Зачем?
– Вы знаете зачем. Вы только мучаете себя – и меня в придачу. У вас есть полное право стать свободным, и, возможно, так и следует поступить, но у меня положение более сложное. Жизнь Тедди зависит от Гордона. – В этом вопросе ей не хотелось полагаться на кого-либо еще – даже на Билла. Гордон все-таки отец мальчика и имеет перед ним определенные обязанности.
– Нужно быть чудовищем, чтобы лишить вас свободы и радости.
Она ответила не сразу. Затем, снова глядя ему в глаза, твердо произнесла:
– Я не собираюсь устраивать никаких экспериментов. Не имею права.
– Я понимаю, – тихо промолвил Билл. Он молчал до тех пор, пока они не сели за столик. – Прошу прощения за то, что об этом заговорил. Я не хотел вас расстраивать. Просто мы оба живем с людьми, с которыми несчастливы, так что, когда мы вместе, сразу виден контраст. – Внезапно ему захотелось все-таки всем рискнуть – ради нее.
– Возможно, это иллюзия и вместе мы были бы так же несчастны. – Все, что оставалось недоговоренным, вдруг вышло на поверхность. Он ясно дал понять, что хочет большего. А она так же ясно ответила, что это невозможно, каковы бы ни были ее чувства. Как бы она ни любила Билла и ни восхищалась им, сын для нее важнее. Билл всегда ее за это уважал и всегда будет уважать.
– Я принимаю вашу точку зрения, Изабель, – сказал он. – Просто знайте, как вы мне дороги. Я никогда не стану рисковать здоровьем Тедди и желал бы помочь и ему, и вам. Но, чего уж тут скрывать, этим мои желания не ограничиваются.
– Я знаю, Билл, – мягко сказала она. – Все эти годы вы очень хорошо ко мне относились. – Кроме него и детей, у нее больше никого нет.
– Но мог бы еще лучше. Я устал от фальши. Вы делаете вид, будто остаетесь его женой, я делаю вид, будто у нас прекрасные, отношения с Синди. Но вряд ли мне кого-то удастся обмануть, да и зачем мне это самому – непонятно. Не слишком ли велика цена?
– Если вы перестанете играть в эту игру, цена может оказаться гораздо выше, – благоразумно заметила Изабель. Больше он не поймает ее на противоречиях.
– Может, в один прекрасный день я пошлю все к черту, – задумчиво проговорил Билл.
– Сначала подумайте хорошенько, – предостерегла Изабель. Кивнув, он взял ее за руку. Какие у нее красивые руки, какие длинные, изящные пальцы!
– Вы замечательная женщина, – с чувством провозгласил он, – и гораздо рассудительнее меня.
– Должен же кто-то сохранять рассудок. – Она поднесла его руку к губам и поцеловала. – Вы мой бесценный друг. – Он столько еще хотел ей сказать, но понимал, что сейчас не время.
– Что будем есть на ленч? – переменил тему Билл. Он не представлял себе, что с ним будет, когда она снова уедет в Париж, но так далеко лучше было не заглядывать.
Оба выбрали макароны и салат и поспешили начать обсуждение безопасных тем вроде книг и искусства. По мнению Изабель, Билл и сам мог бы написать книгу о политике – она давно ему об этом твердила. Впрочем, самым интересным там оказались бы как раз те секреты, которых он пока не мог раскрыть.
– Вот когда выйду на пенсию… – пообещал он, приступая к десерту.
Они уже немного успокоились. Теперь Билл и сам не понимал, почему утром потерял над собой контроль, – возможно, просто был слишком счастлив видеть ее и не мог согласиться с тем, что на большее рассчитывать нечего. Он понимал, что, пока жив Тедди, Изабель не уйдет от мужа, а сам Билл желал мальчику долгих лет жизни.
После ленча они поехали в Британский музей и пробыли там до четырех. Потом они отправились прогуляться по Нью-Бонд-стрит, разглядывая витрины магазинов, где были выставлены картины и ювелирные украшения. И снова мелькнула мысль о том, как хорошо ему с ней. Когда они вернулись в «Клэридж» и решили выпить чаю, было уже почти шесть. За чаем они закусили сандвичами с огурцами, помидорами и водяным крессом, а также печеньем, что напомнило Изабель те времена, когда она в детстве гостила у дедушки. Полдник по-английски она всегда любила, но Билл заявил, что вместо этого с удовольствием съел бы эклеры или птифуры у Анжелины в Париже или мороженое в «Бертильоне». Изабель согласилась, что это тоже неплохо.
– Когда вы снова приедете в Париж? – как бы между прочим поинтересовалась она, когда они съели сандвичи и Билл попросил налить ему еще чашку чаю.