Лоб его избороздили морщины, он изо всех сил что-то вспоминал.
— Гефест. Я не видел заявок, но Гефест делал что-то для Аполлона. Отец когда-то говорил, что лишь Гефест может лишить его силы. Даже рисовал что-то… нет, не помню!
Будь толстяк повнимательней, он бы понял, что тропинка водит его по кругу — не со зла, не с умыслом, просто играя.
— Что же теперь делать? Дионисий молодец, он придумал этот план много лет назад. Я смеялся над ним. А сейчас, наверное, спасаю себе жизнь. Хотя…
Толстяк вскинул лицо к небу. Оно было странным — на нем сияло солнце, заливая все светом, но этот свет не мешал сверкать звездам и луне.
— Еще около часа, — пробормотал толстяк. — Потом меня учуют. Что же делать?
Он остановился, щурясь. Посмотрел по сторонам.
— Если не можешь прийти — сойди с тропы, — заученно пробормотал он. — Скажи вслух, куда хочешь. Тропа сама найдет тебя.
Он решительно углубился в бурелом, споткнулся, выругался, потом, выпрямившись, громко сказал:
— Хочу к дороге!
Сделал шаг, другой, и тут под ноги ему подкатилась еле заметная тропинка. Деревья чуть расступились, толстяк, шумно вздохнув, ускорил шаг.
Через несколько минут он услышал яростный лай. Побледнел, посмотрел по сторонам — деревья стали реже, близилась опушка леса. Он осторожно прошел вперед, прячась за стволами, выглядывая и вытягивая шею.
Шесть лающих собак окружили толстое узловатое дерево с большим дуплом. На высокой кривой ветке сидело странное создание — короткий, коренастый человечек с грубым широким лицом и большой пастью. На его лбу красовалась огромная шишка.
— Спускайся! — послышался грозный оклик.
Под деревом с луком в руках стояла грозная Опис.
— Не буду я спускаться, — ответило существо. — Неохота.
— Если не хочешь, чтобы я всадила в тебя стрелу — спускайся!
— Мне и здесь хорошо.
Стрела сорвалась с лука, но улетела куда-то в сторону, пропав между деревьев. Существо широко осклабилось.
— Не надо в меня стрелять.
Опис с удивлением посмотрела на свой лук.
— Я никогда не промахиваюсь!
— Поздравляю. Ты не могла бы унять своих псов?
Нимфа покачала головой, потом вдруг снова молниеносно натянула лук и пустила стрелу. Та снова полетела в сторону.
— Если у тебя их много — пуляйся, — послышалось с дерева.
— Кто ты такой? — голос нимфы дрожал от возмущения.
— Меня зовут Галга, о прекрасная Опис!
— Откуда ты меня знаешь?
— Как не знать? Вся Ойкумена знает о самой красивой нимфе Олимпа. Слава твоей прелести простирает… Ой!
Третья стрела пролетела совсем рядом с его мордой.
— …свои крылья от Геркулесовых столпов до Кавказских гор!
— А ты кто такой?
— Я вроде бы представился. Я — Галга.
— Я. Спрашиваю. Кто. Ты. Такой. И. Что. Здесь. Делаешь! — отчеканила Опис. Лук, тем не менее, она убрала.
— Я просто гулял здесь, о прекрасная Опис. Здесь такой хороший воздух. Но когда я засобирался домой, вдруг выяснилось, что обычный мой путь недоступен. — Галга пощупал рукой наливающуюся фиолетовым шишку. — А потом меня загнали на дерево твои милые собачки.
— Спускайся!
— Нет, не хочу!
— Мои собаки разорвут тебя на части!
— Собственно, поэтому я и не спущусь.
Собаки уже не лаяли — сидели вокруг ствола, задрав острые морды. Галга устроился на ветке, оперевшись спиной о ствол.
— Ты ждешь Тритопатрея? — вдруг спросила нимфа. Толстяк напрягся, Галга лениво глянул на нее.
— А кто это?
— Ты знаешь!
— Нет, о прекрасная Опис, не знаю. Я сказал тебе чистую правду! Я просто гулял здесь…
— Не считай меня дурой! — завопила Опис. В ее руках снова очутился лук.
— Вовсе нет, моя милая, — серьезно ответил Галга. — Я буду последним, кто посчитает тебя таковой.
Опис натянула было тетиву, но потом, видимо, вспомнила судьбу своих стрел и спрятала его.
— Если ты не его ждешь, — сказала она, — тогда что ты здесь делаешь?
Галга вздохнул.
— Ты меня раскусила, дорогая Опис. Подойди поближе, я скажу тебе, зачем я здесь. Только прикажи собакам сидеть.
Опис подозрительно посмотрела на него, потом шикнула на собак и подошла к самому стволу. Прямо над ней висела толстая ветка, на нее спланировал Галга. Толстяку показалось, что у него на секунду раскрылись крылья, словно у летучей мыши.
— Опис, — серьезно сказал Галга, склонившись с ветки вниз. Его лицо оказалось совсем недалеко от лица нимфы. — Я пришел сюда потому, что надеялся хотя бы одним глазком увидеть тебя.