— Зови ее! — крикнул Карпаков. Его хриплый голос звучал, как раскаты грома. Он поставил Елену на колени, держа ее руки над водой.
Теперь Иоганн увидел ножевую рану на ее руке. В первый момент это принесло облегчение, и он удвоил усилия, чтобы приблизиться к помосту. Ветер сдувал в воду кровь Елены. Иоганн верил, что слышал даже звук, с которым красные капли падали в реку. Толпа смолкла. Небо застыло, как на зловещей картине, даже ветер затаил дыхание. Вдруг заклокотала вода. Сначала эпизодически, потом забурлила во многих местах, прозвучали свист и шипение, рыбьи хвосты захлестали по воде. Нева, казалось, переворачивалась снизу вверх. Как и все остальные, Иоганн пригнулся под, пролившимся над ними, мелким дождем.
Они расцветали, как морские цветы. Под водой начали появляться светлые пятна, едва различимые в черном зеркале, затем они приобретали очертания — глаза и жабры, древние суровые лица, спавшие под одеялом из жидкого, темного стекла. Одно за другим появлялись эти лица на поверхности реки. Люди, стоявшие по пояс в воде, застонали и отступили. Некоторые солдаты сжали в руках свои алебарды. Другие начали креститься.
Кое-кто из водяных тварей казался настолько старым, как древний мореный дуб на дне болота. Чешуя и костлявые горбы блестели в блеклом сиянии штормового неба. Они появлялись раненные и разъяренные, но полные надежд — их отделял от вечности один шаг. Целая армия существ, паривших между смертью и жизнью, таких непредсказуемых и опасных, как море. Страх овладел Иоганном — извечный страх, преследовавший и пожиравший. Он судорожно пытался найти свою русалку. Она тоже была там. Человечнее, чем ее собратья, но вся нежность и прелесть исчезли с ее лица. Лошади шарахнулись, соратники Карпакова жалобно попятились.
— Бегите! — закричала Елена русалкам. — Бегите! У него нет жемчужины! У него ее н…!
Крик оборвался, вместо него раздался глухой удар. Железный кулак Карпакова сбил Елену с ног. Девушка застонала и осела на колени. Иоганн бросился в волны. Карпаков поставил ногу на бедро Елены, сталкивая ее в воду.
Этот момент показался Иоганну бесконечным. Он видел, как она перевернулась в воздухе, думал, что разглядел каждую каплю воды, пока жадная пасть Невы пожирала ее.
— Русалка! — заорал он. Но ветер бросил его собственные слова ему в лицо. Волны заливали ему рот и нос. Он продирался по воде, захлебывался и плыл дальше, одержимый тем, чтобы не потерять из поля зрения место, где утонула Елена. Что-то быстрое и горячее проскользнуло возле его уха.
— Русалка! — отчаянно закричал он.
Лицо его русалки обратилось к нему. Казалось, она пробудилась от сна.
— Елена! — кричал он. — Вытащи ее на воздух!
Русалка посмотрела на него, и к облегчению, кажется, поняла. Она фыркнула и нырнула. Через несколько мгновений он увидел, как ее голова показалась ниже по течению — в руках Елена. Бескровное лицо без признаков жизни лежало на ее белом плече. Иоганн с трудом обрел почву под ногами.
— Принеси ее ко мне! — крикнул он.
Но русалка не услышала, она посмотрела мимо него, на лице — грустное удивление. Оно неожиданно вновь стало человеческим и красивым, как и прежде, когда он ее впервые увидел. Внезапный испуг заставил Иоганна обернуться. Задыхаясь, он наблюдал, как Карпаков направился к берегу. Там стоял Дережев, напротив него — долговязая фигура в развевающемся гренадерском мундире.
Митя поднял руку и выглядел, будто хотел помахать рукой русалке. Иоганн хорошо разглядел замешательство в его глазах.
Юродивый обнаружил свою любимую русалку и просиял.
— Русалка! — закричал он. — Сегодня волна принесет саранчу!
Иоганн с ужасом узнал потрепанный мешочек в руках Мити. «Юродивый и русалка» — как песня, вертелось у него в голове. — «Возможно, это разгадка».
— Она тебя не заберет с собой, — крикнул Карпаков юродивому. — Ты не можешь ей приказать. Это сделать могу только я. Я — хранитель сокровища!
Митя, хоть и сбитый с толку, выглядел серьезным, молодым человеком.
— Хранитель сокровища, — повторил он.
— Юродивый знает ответ! — крикнул Карпаков людям на берегу. — Сам Бог дал мне власть над царем. Я ваш спаситель от царского ига. Сдохнет этот кнехтер и вместе с ним его город! Все, кто за мной не последует, утонут.
Солдаты на берегу, до сего момента пребывавшие в безмолвном изумлении, забеспокоились. Началась паника.
Но Карпаков всерьез верил своим собственным словам.
— Дай мне жемчужину! — мягко произнес он.
Наконец, Иоганн сумел выбраться на берег.
— Он врет! — крикнул он Мите. — Ты — хранитель жемчужины, и она у тебя в руках. Отдай ее русалкам!
Митя заколебался. Лица повернулись к Иоганну. Теперь его увидел и Дережев.
Митя бросил на него взгляд, посмотрел в ободранное лицо Иоганна и глянул на русалок в волнах. Узнавание, как солнечный луч, скользнуло по его чертам.
В следующий миг подскочил Дережев и схватил юродивого.
— Дай ее мне! — хрипел он, протягивая руку к жемчужине.
Но Митя сопротивлялся. Дережев вскинул пистолет. В следующий момент раздался выстрел. Плечо Иоганна обожгло огнем, удар откинул его обратно в воду. Последним, кого он увидел, был Дережев с перекошенным от ненависти лицом, и Митя, вцепившийся в него, как медведь. Жалобный зов русалки рассек воду. В отчаянии Иоганн вновь попытался встать на ноги. К его изумлению, кровь не окрасила воду вокруг него, и когда он бросил мимолетный взгляд на свое плечо, то увидел не глубокую рану, а обожженную кожу и странные прямые следы на плоти. Зато Митя истекал кровью. На его мундире расплывалось красное пятно. Юродивый медленно упал на колени. От удара кулака Дережева его рука, в которой он сжимал жемчужину русалок, опустилась.
— Он убил юродивого! — зашептались в толпе. — Юродивого!
Неожиданно Иоганн почувствовал, что это напоминает давнишнюю сцену, когда он стоял на берегу Невы возле тела утонувшей девушки.
Дережев огляделся, над его головой хлестнул выстрел.
— Убийца! — раздался из толпы резкий голос.
Полковник одним махом добрался до помоста и взлетел на платформу. Оттуда вместе с Карпаковым он спрыгнул на баржу и отвязал канат. Карпаков улыбался, получив мешочек с жемчужиной. Старик, казалось, вырос, как тень. Его темные глаза нашли Иоганна, стоявшего в воде, растерянного, с горевшей огнем разочарования грудью.
— Поднимайте воду! — приказал русалкам старый боярин. — Пощади нас, утопи царя и разрушь город!
Его голос гремел над рекой. Валы, охранявшие крепость, были черны от людей, всматривавшихся в Неву.
«Застрелите его! — мысленно просил Иоганн. — Столько пушек для перекрестного огня, и никто не видит, что здесь происходит!».
Карпаков вынул жемчужину из мешочка и подбросил ее в воздух. Она закружилась, идеальная, как капля крови. Шипение прошло через ряды русалок, с глубоким вздохом поднималась вода. Иоганн почувствовал, что приказ Карпакова путами обвил волю русалки, все еще державшую Елену в руках. Но ненадолго она оставалась русалкой — его русалкой, чей взгляд лежал на Митином мертвом теле. Юродивый растянулся в воде, как ребенок на летнем лугу, рука его разжималась, поворачиваясь на волнах к небу.
— Не отпускай Елену! — умолял Иоганн против шторма. — Пожалуйста, не отпускай!
Но русалка теперь повиновалась только реке, слившись воедино с приказом, который ждала многие сотни лет. В последний раз их взгляды встретились, и Иоганн глянул в лицо смерти. Существо с черными и беспощадными глазами склонилось над Еленой, поцеловало ее и отпустило. Лицо Елены погружалось ко дну, как цветок, который тянули рыбы.
— Нет! — крикнул Иоганн, бросаясь, как одержимый в воду. Он плыл, пока не онемели руки.
Волны бросали его туда-сюда, но ему было безразлично, утонет он или нет. Краем глаза заметил гигантскую приливную волну, вздымавшуюся над горизонтом, почувствовал мощное течение, как при урагане, зная, что он и другие затерялись в этом городе. Нырнув, он ухватился за руку с глубоко врезавшимися оковами, но течение отняло добычу, перевернуло его, сдавив водой легкие, и завертело им, пока рот не наполнился песчаной грязью Невы. В нем кипела ненависть. Перед Иоганном появилось лицо, старше, чем другие — страшное морское чудище, готовое, казалось, его сожрать. Чирикнув чешуей ему по горлу, речное существо прижало его к чему-то твердому. Иоганн инстинктивно ухватился. Баржа! Пробкой, дрейфовала она по воде, удерживаемая и охраняемая русалками. На ней на коленях стоял Карпаков. Они с Дережевым пригнулись от выстрелов, которые в панике делали солдаты на берегу. Накатила огромная волна. В считанные минуты город будет уничтожен. Останутся лишь обломки разрушенной крепости, и слезы разочарованного ребенка.