Музыка закончилась и тени на стенах исчезли. Слишком поздно. Слишком поздно… Крича от напряжения, я вытащила нож из его груди. Мне удалось сделать это лишь при второй попытке, так крепко он застрял в теле. Я отбросила его в сторону, чтобы быстро стянуть порванную рубашку с плеч. Рана кровоточила — кровь была красной. Красной и тёплой, не голубоватой. Пронзительный рокот его тела стал тише, при этом постоянно замедляя свой ритм.
— Нет… — Я провела кончиками пальцев по ране, как будто могла таким образом закрыть её. Она всегда была там, ничто не сможет её исцелить.
— Да, — прошептала он. — Не настоящее. Только фильм. Обман. Как и я. Точно так же, как и я. Поэтому я не смог это увидеть… Ты была хороша, Эли… очень хороша…
Рокот пугающе-глухо вырывался из его тела. Руки расслабленно покоились рядом с головой, лицо почти такое же белое, как и подушки. Я в панике провела рукой по его подмышкам. Они были тёплыми, но почему тогда утихал рокот? Я прислушалась, опустив ухо к его груди. Мои волосы упали вниз и задели его голую кожу.
— О небо, Лесси… — Колин больше не мог говорить громко, только ещё тихо шептать. Жизнь покидала его. Я удивлённо смотрела на то, как вокруг его сосков образовались мелкие мурашки, крошечные светлые пункты. Он замёрз?
— Я чувствую тебя… твои волосы щекочут. Я наконец-то могу тебя чувствовать…
— О чём ты говоришь? — Я так сильно дрожала, что стучали зубы. Изо рта капала кровь. — Колин, оставайся со мной, пожалуйста! Оставайся со мной! Скажи мне, что ты чувствуешь!
Но его глаза закрылись, в то время, как блаженная улыбка разгладила жёсткие черты лица.
— Я не настоящий. Я был всего лишь обманом. Подделкой. Я не мог ничего чувствовать. Разве ты этого не поняла? Я так часто намекал… — Ему пришлось остановиться, чтобы собраться с новыми силами — последними силами. Я прижала ухо к его груди, в которой стало тихо. Рокот накатывал теперь лишь нерегулярно и так нерешительно, что я почти его не слышала. — Я Мар. Мы не можем чувствовать. Мы неспособны чувствовать, только поэтому мы и похищаем… Я никогда не чувствовал прикосновение твоих рук… никогда… только теперь…
— Но ты реагировал на меня — то, что ты утверждаешь, этого не может быть! Я точно видела… — О чём он только говорит?
— Да, я реагировал на тебя. Потому что ты чувствовала меня и потому что тебе это нравилось. Твоё желание, было моим желанием, твоя боль, моей болью, твоя радость, моей радостью. Это хорошо, что я умираю, потому что я был никем, я был ничем… меньше чем ничем… Но для этого одного мгновения… — Рокот затих. Его голод был удовлетворён. — Для этого одного мгновения оно того стоило. Всё. Я чувствовал твои прикосновения.
— Нет Колин, я тебе не верю! Не за что не поверю, такого не может быть! И ты не умрёшь, ты не умрёшь сейчас! Ты меня понял?
Я ударила его по лицу и в грудь, но он не переставал улыбаться, такой счастливый, вялый и удовлетворённый. Он должен открыть глаза…
— Посмотри на меня, Колин, пожалуйста посмотри на меня!
— Нет. — Его губы почти уже не двигались.
— Ты должен это сделать, так как делал всегда, потому что в твоих глазах я видела чувства, они были там!
Разве он однажды не сказал мне сам, что он чувствующее существо? Была ли это просто ложь? «Чувствующее существо», ответил он после паузы, когда я спросила его, что во имя Бога он такое. Но в моей памяти так же внезапно и ясно всплыло дополнение, которое он добавил. «А это не само собой разумеющееся» Он чувствовал только потому, что чувствовала я… так много чувствовала…
— Это были твои чувства, Лесси, — прочитал Колин в последний раз мои мысли. — Не мои. Если ты видела мои чувства, ты видела себя. Только себя. Я был твоим зеркалом… Ты увидела и полюбила саму себя. Хорошо, что ты сделала это, но тебе нужен мужчина с характером… тебе… тебе… — Слабый вздох сорвался с его открытого рта. В отчаяние я поцеловала его. Он больше не реагировал, его слова звучали только ещё в моей голове. — Я не мог рассказать тебе об этом, потому что тогда ты бросила бы меня, а потом…
— Я больше не смогла бы тебя убить, знаю, знаю, — ответила я, хорошо понимая, что это не единственная причина. Моё присутствие сделало его человеком. — Ты не можешь ничего чувствовать? Я в это не верю…
— Нет. Могу. Ненависть, гнев, ярость, зависть, жадность, жажду убийства, ревность… всё плохое… но хорошее даётся тяжело… только благодаря тебе и моей лошади это текло и через меня… иногда находило во мне своё жилище… а теперь — теперь я нашёл душевный покой. И ты найдёшь свой… Лесси, я… я…