Хотя Пауль и Джианна держались за ручки, я осмелилась прислонить голову к его плечу и немного насладиться его теплом. Было ещё чувствительно прохладно, и довольно много облаков, похожих на овечек, проплывали по лазурному небу. Если бы я была здоровой, с другими планами, вместо того, чтобы путешествовать с незрелой командой смертников, то счастье было бы ощутимым.
Незадолго до обеда, счастье было дальше, чем когда-либо, хотя другим казалось, что у них самое лучшее настроение. Наступил Джианнин, так сильно расхваливаемый Готард-эффект. Прежде мы ещё двигались в умеренном, среднеевропейском климате, но после того, как туннель снова нас выплюнул, нас встретил Сахель. По крайней мере мне так казалось. Было очень жарко, а кондиционер нашей старенькой Вольво справлялся с южной жарой также плохо, как я.
Ещё пару километров назад, он, по крайней мере, задувал в машину относительно прохладный воздух, теперь же, одаривал нас только лишь тёплым. Скоро мы будем сидеть под феном, в 190 лошадиных сил. Я погрузилась в апатию, смешанную с мукой, и надеялась, что смогу заснуть ещё раз. Однако кофе взяло своё. Проехав сто километров после Милана, мы остановились, чтобы заправиться и заняться своими физическими потребностями.
Но придорожная зона обслуживания стала для нас шоком. И я отреагировала на это, как будто находилась в шоковом состояние. А именно совсем никак.
— Иди дальше, — призвала меня Джианна подталкивая, когда мы подошли к слишком переполненному сортиру. Я не двинулась с места. Просто больше не могла поднять ног. Заходить туда мне не хотелось. Уже сейчас я чувствовала запах мочи, вонь была везде, перекрывала даже запах ресторана и заправки, пахнущих маслом, дизелем, заплесневелыми остатками пищи и затхлой бумагой. Но больше всего меня парализовало большое количество людей, которые так беззаботно судачили друг с другом, громко и приветливо попусту болтали. Их совсем не беспокоило неопрятное окружение. Меня совершенно лишало разума то, что я не понимала ни слова из того, что они орали в душном воздухе, не смогла бы перевести даже крошечного слога. Они исключали меня.
Я сразу же почувствовала себя грязной. Да, хватило вдохнуть этого, наполненного запахом бензина, пыльного воздуха, двигаться в нём, чтобы стать грязной. Будет недостаточно помыть руки после посещения туалета. Эти люди прикасались ко всему, не думали о том, что могло быть грязным, а что нет. Их отпечатки пальцев, находились на каждом квадратном сантиметре этого архитектурного преступления. Из кабинки, как раз выходила мать с маленьким ребёнком и прошла прямо на улицу. Она даже не посмотрела на раковины. И разве на влажном полу не валялась туалетная бумага? Наверное, в большинстве кабинок, совсем нет чистой, туалетной бумаги. Её придётся отрывать от запачканных плиток.
Две итальянские бабульки перед нами, начали оживлённо друг с другом разговаривать, как будто у них полно времени, а более старшая из них, всё время держала в своей руке ручку двери туалета — ручка, к которой прикоснулись уже тысяча других людей. При температуре около 37 градусов, бактериальные штаммы увеличивались в течение часа по меньшей мере в два раза. На мой взгляд, здесь было как раз 37 градусов. Этот сортир, одна гигантская чашка Петри.
— Эли! Что опять не так? — Снова Джианна подтолкнула меня в спину. Я втянула поясницу, чтобы уклониться от её пальцев, и, не глядя на неё, развернулась.
— Мне больше не надо, — пробормотала я и бросилась мимо неё к машине, чтобы поискать сумку Пауля с медикаментами, потому что там находится также дезинфицирующее средство. Я должна немедленно ополоснуть им руки. Но Тильманн заблокировал багажник, глубоко засунув свои в багаж. Ему тоже придётся продезинфицировать руки. Все должны будут сделать это. Они меня послушают, не имеет значения, будут ли потом смеяться или нет.
— Где медикаменты Пауля? Отойди в сторону… Вы ведь нашли пиниментол, где…
— Он был в твоей сумке. Эй! Эли, а ну прочь с дороги!
Тильманн грубо оттолкнул меня и снова исчез всей верхней частью тела в багажнике. Выглядит так, будто он перекладывает все сумки. Но Пауль ведь упаковал всё точно до миллиметра, чтобы мы все могли разместить наши пожитки. Нет никаких причин изменять эту систему. Место в машине и так ограниченно.