– С лордом Пейном.
Ухмылка Мерельды не просто холодна, она неистово жестока.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу подходящих слов.
Сомкнув губы, я сглатываю комок, моментально появившийся в горле; даже видя блеск радости и победы в ее глазах, я все равно просто все терплю.
– Когда? – спрашиваю я, едва выговаривая это слово.
– Свадьба состоится, как только мы договоримся насчет твоего приданого.
Глава 6
Хейзел
Я долго смотрю на Мерельду, пытаясь переварить ее слова.
Лорд Пейн практически ровесник моего отца, если не старше. Я видела его в городе, он не упускал из виду ни одну девушку, проходящую мимо.
Если верить слухам, которые ходят по округе, то происходящее за закрытыми дверьми его дома заставит содрогнуться даже самых бессердечных мужчин. Он жесток и ужасен.
И за этого человека Мерельда и отец собираются выдать меня?
– Нет, – тихо говорю я, пугая саму себя. – Я не выйду за него замуж.
Амадей удивленно фыркает на это, тем самым вдруг напоминая мне, что он все еще сидит с нами. Я бросаю в его сторону свирепый взгляд и отодвигаю свой стул от стола.
В отличие от того, как драматично удалось уйти Киприану, мой отход оказывается гораздо более неловким. Юбка предательски запутывается в ножках стула, и я чуть не падаю, но, все же сумев удержаться на ногах, встаю из-за стола. Хоть я и пытаюсь побыстрее отсюда сбежать, все равно выходит слишком медленно; Мерельде удается гораздо быстрее вскочить на ноги и броситься вперед.
Загородив проход, она тут же меняется в лице и начинает приближаться ко мне.
– Ты сделаешь так, как я тебе скажу, девчонка, – шипит она и, прежде чем я успеваю пошевелиться, с размаху заряжает мне пощечину.
В ее глазах пылает ярость, когда она смотрит на меня сверху вниз, ожидая реакции. Щека горит, и слезы сами наворачиваются на глаза, но я не позволяю им пролиться. Я не доставлю Мерельде удовольствия увидеть меня пораженной; пусть вся боль, которую она мне причинила, останется лишь со мной.
– Ты должна сказать мне спасибо, – говорит Мерельда, выпрямляясь. – Я могла бы свести тебя с кем-нибудь гораздо хуже. По крайней мере, лорд Пейн достаточно богат, так что сможет позаботиться о тебе… ну, до тех пор, пока ему не надоест.
– Я никогда в жизни не стану благодарить тебя за это.
Она злобно прищуривает глаза, когда я делаю шаг назад, оставляя между нами достаточное расстояние, чтобы она точно не смогла так легко ударить меня снова. От такой наглости ноздри Мерельды раздуваются, а лицо краснеет, словно его залили алой краской.
Уж не знаю, чего она ожидала от меня, объявляя о предстоящей свадьбе, но ей определенно не стоило надеяться, что я обрадуюсь… и уж тем более, что скажу ей за это спасибо.
Нет, я не стану благодарить ее за то, что она выдает меня за такого человека, как лорд Пейн. Как только отцу станет лучше и он сможет выслушать меня, я буду умолять его не выдавать меня замуж за этого мужчину.
Мерельда делает шаг вперед, указывая на меня пальцем, словно она хочет донести с его помощью свою мысль.
– Ты должна быть благодарна, – начинает она, – я могла бы выкинуть тебя на улицу, положить под первого встречного, который согласится взять тебя, если бы…
Я больше не могу слышать ни единого слова из ее уст. Она просто наконец-то избавляется от меня, как пыталась сделать это последние шесть лет.
В уголках глаз горит. Я бросаю последний взгляд в ее сторону, прежде чем развернуться и выбежать из столовой.
Слезы застилают мне глаза, когда я пробегаю через весь дом и вылетаю во двор через заднюю дверь, неуверенная в том, куда вообще несут меня ноги. Не то чтобы это имело хоть какое-то значение. Куда бы я ни отправилась, рано или поздно она найдет меня, если действительно этого захочет.
Каким-то образом я снова оказываюсь в разрушенной мастерской отца.
Только она уже вовсе не разрушена.
Я молча оглядываю комнату. Весь вчерашний хаос и бардак исчезли. Некогда опрокинутые банки теперь расставлены по своим местам, битое стекло сметено, и единственным напоминанием, что здесь все-таки что-то произошло, служат лишь пятна – слишком стойкие, чтобы их можно было так легко удалить.
Кто бы мог это сделать и у кого нашлось столько времени на это?
Я прохожу дальше в комнату, и мой взгляд падает на мольберт в дальнем углу.
Моя картина.
Она исправлена, или, по крайней мере, кто-то пытался ее исправить. Конечно, она очень далека от совершенства, но некогда размазанные штрихи масляной краски приобрели слегка знакомые формы.
Глядя на картину, я нахожусь в смятении, мой разум наполняется туманными предположениями.