Никакого движения, никаких признаков того, что кто-то меня заметил, но это же не значит, что домик пустует. Сама того не осознавая, я начинаю подходить ближе, как будто этот дом сам манит меня к себе.
Ну, по крайней мере, тот, кто живет так далеко от города, вряд ли что-нибудь слышал об Амадее или девушке, которую подозревают в том, что это она ударила его дубинкой по голове. Кто бы здесь ни жил, надеюсь, он хотя бы укажет мне, в каком направлении идти, или даже даст мне свечу, чтобы сквозь эту темноту она освещала путь.
Подходя к арочной двери, я останавливаюсь, прислушиваясь, не движется ли кто внутри, но там тихо. На секунду я задумываюсь о том, чтобы снять фонарь с крюка и просто исчезнуть с ним в лесу, но одна лишь мысль об этом тут же вызывает у меня чувство вины.
Поэтому я делаю единственное, что в моих силах.
Я стараюсь постучать как можно тише, но, кажется, стук все равно нарушает царящую тишину на поляне. Тревожась, я жду какое-то время, но ничего не происходит.
Ну, я должна была догадаться. Уже слишком поздно, все спят, к тому же кто захочет открыть дверь совершенно незнакомому человеку, особенно в таком месте.
Я уже собираюсь уходить, как вдруг слышу приближающиеся шаркающие шаги.
Мое сердце замирает, когда я делаю шаг назад. Я оглядываюсь через плечо, пытаясь оценить, есть ли у меня шанс убежать и скрыться прежде, чем меня одну застанут здесь.
Кто знает, может, этот дом навлечет на меня еще большие страдания, чем Амадей или лорд Пейн.
Это была ошибка. Стоило быть умнее и не приближаться к незнакомому дому, особенно к тому, который расположен на опушке у темного леса.
Я начинаю разворачиваться, но, прежде чем успеваю сбежать, дверь со скрипом открывается, и я оказываюсь пойманной.
Я медленно оборачиваюсь и вижу, что на меня смотрит женщина. Я вздрагиваю, удивленно моргая, когда узнаю в ней ту странную незнакомку из таверны.
Женщину, которую Киприан назвал ведьмой.
Долго она молча смотрит на меня, а затем наконец открывает дверь пошире. Я колеблюсь, когда она просто отходит в сторону и кивает, тем самым приглашая меня войти.
Ноги сами заносят меня внутрь, будто у них есть собственный разум, и незнакомка закрывает за мной дверь.
Она проводит меня в главную комнату домика, и я, ничего не сумев с собой поделать, начинаю осматриваться вокруг. Это маленькое, чистое и уютное местечко с потертым ковром и мягкой мебелью. Позади, в глубине комнаты, рядом с потрескивающим камином стоит кресло-качалка, а на маленьком столике сбоку от него расположились книга и кружка, от которой исходит пар.
Очевидно, я помешала ее вечернему времяпрепровождению, даже несмотря на столь поздний час.
Окинув взглядом остальную часть комнаты, снова поворачиваюсь к женщине. На языке вертится целая куча вопросов, но она одним лишь взглядом заставляет их исчезнуть.
– Садись, – говорит она мне твердым, но добрым голосом, – а я пока поставлю чайник.
Она указывает на камин, и я направляюсь к нему. Пройдя мимо полностью заполненной книгами полки и деревянного стола, уставленного странным набором баночек и сушеных трав, я устраиваюсь на маленькой скамеечке для ног напротив кресла-качалки.
Глядя на огонь, я чувствую, как на меня снова наваливается усталость. Наклонившись вперед, подпираю голову руками, а мои веки начинают тяжелеть.
– Вот, держи, дорогая.
Я испуганно просыпаюсь, поднимаю глаза и вижу женщину, стоящую рядом со мной и протягивающую мне кружку, от которой исходит пар.
– Спасибо, – говорю я, принимая ее, когда женщина устраивается в кресле-качалке. Размышляя о том, как много я могу рассказать ей о себе и своем положении, я смотрю вниз на плавающие в чашке чайные листья, пока теплый пар, исходящий от напитка, окутывает мое лицо. – Я полагаю, вам интересно, почему я пришла сюда.
– Ты пришла за помощью, – отвечает она.
Моргая, я снова поднимаю на нее глаза.
– Откуда вы знаете?
– Иначе зачем бы столь юной девушке бродить по чащобе леса такой темной, безлунной ночью?
После этих слов из меня вырывается легкий смешок.
Точно. Должно быть, как только она открыла дверь, то сразу поняла, что я крайне нуждаюсь в помощи. Проживая в такой глуши, она, наверное, редко принимает гостей так поздно, если только они действительно не в отчаянном положении.
Не надо быть гением или великим волшебником, чтобы понять, что мне нужна помощь: по моему внешнему виду и состоянию сразу все ясно.
– Вы правы, – признаю я, качая головой и тихонько фыркая. – Подумать только, я ведь почти поверила Киприану, когда он сказал, что вы ведьма.