Должно быть, я его неправильно понимаю. Мне сложно поверить в то, что моя картина может оказать такое сильное влияние. Однозначно, существуют другие, гораздо более великие художники, бессмертные, которым явно удалось бы нарисовать его гораздо эффектнее, нежели это сделала я.
– Боюсь, я не понимаю.
– Ты заслуживаешь гораздо большего, чем смерть, – говорит он, сокращая оставшееся расстояние между нами и протягивая руку, чтобы нежно повернуть мое лицо к себе. – И все же, как бы то ни было, смерть – это единственное, что я могу даровать тебе, Хейзел.
Глава 21
Хейзел
Услышав, как он произносит мое имя, я задерживаю дыхание и безмолвно смотрю на него.
Затем я делаю шаг назад, все еще глядя на него снизу вверх; мое сердце сжимается от тревоги. Таким образом он пытается сказать, что отказывается от нашей сделки?
У меня пересыхает во рту, а дыхание учащается.
– Зачем ты мне об этом говоришь? – спрашиваю я. – Ты хочешь разорвать нашу сделку?
– Нет, вовсе нет, – говорит Смерть, медленно качая головой и пытаясь подойти ближе. – Все свои сделки я всегда довожу до конца. С соблюдением всех условий. Этими словами я лишь хотел выразить, насколько глубоко я… сожалею о том, что мне придется это сделать. Я молюсь, чтобы тот, кого ты спасаешь, действительно стоил той цены, которую ты собираешься заплатить.
– Он стоит, – отвечаю я без колебаний. – Мой отец – хороший человек, добрый, и он абсолютно стоит моей жертвы. Он провел большую часть своей жизни, помогая другим людям, и я знаю, что он продолжит это делать. Спасти его – лучшее применение, которое я могла бы найти своей душе и жизни. Без него у меня не было бы жизни ни в настоящем, ни в будущем.
Смерть прищуривает глаза, глядя на меня. По-видимому, его не до конца убедили мои слова. Я начинаю копаться в своих мыслях, изо всех сил пытаясь придумать еще какие-то аргументы.
– Не думаю, что ты осознаешь истинную ценность своей души, – говорит он.
Я моргаю, глядя на него, и от его слов в горле встает комок. Покачав головой, я опускаю глаза в пол, когда чувствую, как начинают накатывать слезы.
– Ты ошибаешься, – шепчу я. – Моя душа не стоит больше этого поступка. Спроси любого, кто меня знает, и они согласятся. Отец – это самый настоящий лучик света в темном царстве и человек, потерю которого многие оплакивали бы. Не то что я – меня оплакивать явно никто не будет.
Смерть долго молчит, прежде чем протянуть руку и смахнуть слезы с моих щек; его прикосновение заставляет сердце замереть.
– Я буду оплакивать твою потерю, крошечное создание, – тихо говорит он. – Так что извини, но я должен лично убедиться в верности твоих утверждений.
До меня не сразу доходят его слова. Но когда это все же происходит, во мне зарождается волнительная надежда.
– Да, – говорю я; моя тревога ослабевает. – Ты все поймешь, как только увидишь его. Я уверена.
Какая-то часть меня беспокоится, что Смерть не увидит того, что вижу я сейчас, так как отец лежит больной в постели, но, возможно, Смерть знает и понимает даже больше, чем якобы говорит. Интересно, как он собирается заглянуть в ту жизнь, которую я оставила позади, и смогу ли я тоже увидеть ее хоть одним глазком.
Каким-то же образом эти бессмертные следят за нашей человеческой жизнью, верно?
Когда он проходит мимо меня, я даю волю своему воображению. Может, есть какой-то покрытый туманом омут или волшебное зеркало, в котором он может увидеть все, что захочет, в других царствах. Если мне повезет, то он, возможно, даже позволит мне тоже им воспользоваться. Тогда я могла бы увидеть отца и даже Киприана, убедиться, что с ними все в порядке.
Только когда Смерть лезет в свой гардероб и достает новую мантию, я понимаю, что никакого волшебного омута не существует. Он намерен отправиться в мою деревню, в мой дом, и увидеть мою семью собственными глазами.
Часть моего радостного волнения угасает. Я надеялась сама увидеть отца и убедиться, что он еще жив и что дома все хорошо, насколько там может быть хорошо без меня.
Часть меня все еще беспокоится, что я слишком поздно предложила свою душу. Что к тому времени, когда наступит новолуние и Смерть осознает ошибку, мой отец будет уже давно на том свете.
И что тогда со мной произойдет?
В голове начинают прокручиваться тысячи возможных вариантов, и я пытаюсь переключиться на что-то другое, пока следую за Смертью по дворцовым залам. Я прикусываю губу: все же слишком много вопросов возникает у меня в голове, пока мы идем.