Хейзел,
Надень мое любимое платье и спускайся вниз на ужин.
– С
Я улыбаюсь, но задаюсь вопросом, как это я не заметила его возвращения. Я бегу в свою комнату.
Тени в зале становятся длиннее, вынуждая меня поторопиться. Я не хочу заставлять Смерть ждать ни минуты, особенно после того, как не видела его столько дней.
Вернувшись в свою комнату, я вешаю картину над камином, довольная тем уютом, который она добавляет пространству.
Приняв ванну, смываю с себя все следы и воспоминания о днях, проведенных за рисованием, а затем подхожу к гардеробу. Провожу руками по красивым платьям, висящим внутри, прежде чем вытащить то, о котором говорил Смерть.
Конечно, его любимое платье – это то, что сшито из той неизвестной ткани… глубоко-черной, как густые чернила, и легкой, невесомой, как перышко.
Это и мое любимое платье тоже, несмотря на то что оно вызывает у меня дрожь.
Любуясь отражением в глянцевой каменной стене, я на мгновение не могу оторвать от себя глаз, но затем вспоминаю, что мне нужно поторопиться. Убрав волосы в косу и закрепив ее заколками, я улыбаюсь, выходя из спальни.
Как бы мне ни хотелось побыстрее увидеть Смерть, приходится несколько раз останавливаться и прислоняться к холодной стене, чтобы перевести дыхание.
Добравшись до широкой лестницы, я вижу, что Смерть ждет меня внизу, одетый в костюм, который так идеально подходит к его фигуре и нраву, что я не могу оторвать от него глаз.
Я замедляю шаг, когда замечаю, насколько он красив, его костяная маска заострена и подогнана так, что кажется, будто это и есть его лицо. Его глаза встречаются с моими, и мое дыхание перехватывает настолько, что мне приходится заставлять себя дышать.
– Хейзел, – произносит он, и его голос звучит словно музыка.
Он поднимается по лестнице навстречу и протягивает мне руку.
Я быстро принимаю ее. Его пальцы в перчатках сжимаются вокруг моих, и от его ледяного прикосновения внутри меня разгорается настоящий пожар.
– Я так рада, что ты вернулся, – говорю я, улыбаясь ему, совершенно довольная этим моментом.
– Я тоже.
Он заводит меня в столовую, где стоит огромный стол – он весь просто ломится от еды.
Я долго смотрю на него, понимая, что Смерть каким-то волшебным образом собрал здесь мои любимые блюда. Тут есть все – от сливового пудинга, который готовила мама, до фаршированной утки, которую я однажды попробовала во время наших с отцом путешествий.
Все, о чем я когда-либо рассказывала ему, все, что люблю и что давно хотела попробовать, – все на этом столе. Разложенные на элегантных золотых тарелках блюда уже умоляют меня отведать их.
Я хочу поблагодарить его, но понимаю, что не могу подобрать нужных слов, чтобы описать мой восторг. Я поворачиваюсь к Смерти с улыбкой, но она тут же исчезает, когда я замечаю в его бездонных черных глазах лишь сплошную печаль.
До меня внезапно доходит, что это такое. Что значит эта трапеза и это время, проведенное вместе.
Это мой последний день.
Проглатывая печаль, которая поселилась у меня глубоко в душе, я заставляю свою улыбку вновь наполниться радостью.
Не позволю тяжести горя обременять меня. Не позволю ей утопить меня. Я не буду тратить впустую свои последние мгновения. Нет, я наслажусь этой последней трапезой, пока Смерть будет сидеть рядом со мной. И затем встречу свою судьбу с улыбкой.
Я не позволю Смерти увидеть, как я расклеиваюсь, только не здесь. И не сейчас.
В этом нет никакого смысла. Ведь это сделка, которую я сама же заключила. Я знала, что этот день настанет, и я не подведу ни отца, ни Смерть.
Он подводит меня к моему месту, усаживает, а затем и сам присоединяется ко мне.
Несмотря на мрачные мысли, которые грозят разорвать мое сердце на части, я заставляю себя жить здесь и сейчас, наслаждаться настоящим моментом. Вместе мы со Смертью ужинаем, пробуя все мои любимые блюда, и даже несколько новых. Мы смеемся, делимся счастливыми историями во время еды и обсуждаем незнакомые блюда на тему того, нравятся они нам или нет.
Вкусная еда и его прекрасная компания – что может быть лучше? Он все время наполняет мой бокал и настаивает, чтобы я попробовала абсолютно все.
Я рассказываю Смерти о жизни до Мерельды, о маме, о счастливых днях моего детства, и он, кажется, улавливает каждое мое слово.
И это вдруг заставляет меня задуматься о том, что многое в моей жизни могло произойти по-другому. Внезапно останавливаясь на середине рассказа, я хмурюсь.
– Ты, кстати, так и не сказал, нашел ли ты ту книгу, которую я потеряла в лесу.
– Нет, не нашел.
– Точно?
Он секунду колеблется, прежде чем ответить: