Барни заскулил, и голос у него стал тоненький и почти детский.
– Не надо!
– Чего не надо, Барни?
Но в моем шепоте слышалось эхо силы. В разгаре драки не было времени об этом подумать, потому что работа с мертвыми требует сосредоточенности. Я могла бы убрать силу обратно в ящик, но мне нужно было, чтобы он дал себя заковать. Чтобы он стал со мной говорить. И настолько мне это было нужно, что я согласна была выглядеть «ведьмой» в глазах других копов.
– Ты мне не мастер, – сказал он. – И твой мастер тоже не мастер мне. Мы – свободные вампиры, и не допустим, чтобы вы нами правили.
Он был из новых вампиров, из тех, что не хотели подчиняться Мастеру Города. Они хотели быть как люди – иметь свободу решений и быть просто людьми, но, сколько бы ни было у меня любимых и защищаемых вампиров, то, что сделал несколько минут назад Барни, показывало, почему свобода от власти мастеров – неудачная мысль. Иногда бывает, что мастер плохой, и тогда система становится очень, очень плохой, но нельзя, чтобы обладатели такой силы и мощи существовали без властной структуры. Нужен кто-то, кто будет держать поводок, потому что если кому угодно дать такой уровень силы, тут же выясняется, что на самом деле вовсе он не такой уж хороший, а вел себя хорошо, потому что был слабым. Набрать силу, мощь и метафизические способности и не злоупотреблять ими может лишь по-настоящему достойная личность. Как правило, таких очень мало, да и среди тех много таких, кто кого-нибудь покалечит просто по глупости. Вот представьте себе, что вы просыпаетесь утром, обладая силой супергероя. Вы же не сразу научитесь ею владеть? А пока будете учиться, кому-нибудь может сильно достаться. И как найти равновесие между правом на безопасность одной части населения и правом другой на свободу? Мы все еще ищем ответ, но сейчас я его знала. Я отберу свободную волю у Барни Уилкокса в обмен на безопасность пятнадцатилетней девочки и полицейских, которых приятели этого вампира держат в заложниках. То есть отберу, если смогу. Он не давал клятву крови Жан-Клоду – иначе я бы его привела в чувство, пользуясь нашей связанностью с Жан-Клодом. Он свободный вампир, не подчиняется ни одному мастеру – или сам не знает, кому подчиняется. Опыт показывает, что большинство «свободных» вампиров слушаются предводителей своих групп. Вампиры, как почти все прочие, желают следовать за предводителем, но признавать этого не хотят.
Я призвала силу некроманта и направила на этого очень юного вампира. Он вжался в угол, будто хотел сквозь стену протиснуться.
– А у тебя не получится действовать на меня некромантией, здесь крест.
– Барни, да я каждую ночь поднимаю зомби, не снимая с себя креста.
Голос звучал низко, в нем чуть прибавилось силы. Когда-то я считала, что моя сила – зло, но Господь, похоже, так не думает, и пока Он не передумал, у меня есть вера, что моя сила приходит с нужной стороны.
– Не надо! – попросил он. – Пожалуйста, не надо!
– Дай надеть на тебя наручники, Барни, и тогда, быть может, не придется.
Он протянул руки, но у него на запястьях еще болтались первые браслеты. Мне пришлось положить тяжелые наручники на пол и попросить, чтобы мне дали ключ, потому что моя связка, где есть ключ от наручников, у меня в сумочке, а та в сейфе вместе со всем моим оружием и крестом.
Свет от креста Зебровски начал тускнеть. Кто-то из молодых полисменов спросил:
– А чего крест гаснет?
Во-первых, нельзя было об этом спрашивать при вампире. Во-вторых, нельзя было спрашивать, пока не разрешилась ситуация.
Другой коп откликнулся:
– Я вообще удивляюсь, что он у Зебровски засветился.
– Ага, сержант. Мы и не знали, что ты такой святоша.
Вампир в углу снова становился видимым в тускнеющем свете – как будто сияние креста его частично скрывало, а теперь он как бы материлизовался, когда святой огонь стал тускнеть. Я уже сняла старые наручники и видела, что запястья у Барни толще, чем у меня, но все же тонковаты для мужчины такого роста. Секунду я провозилась с замком новых наручников. Я всего лишь третий раз надевала их не на тренировке – нас всех заставили ходить на учебу, когда сделали полурегулярное подразделение. Сейчас я стояла на коленях, сосредоточившись на браслетах, и Барни подался чуть вперед, его рот почти касался моих волос, но Дольф, упершись ногой ему в плечо, отодвинул его и прижал к стене. И еще пистолет на него направил. Если его тут убить под стражей, это обойдется нам чертовски дорого, но начальник тут Дольф, и если начальник говорит, что дошло до оружия, с ним не спорят.