Прорезая ночь сине-красной мигалкой, мы с Зебровски подъехали к месту. Сирен мы включать не стали, только мигалки. В кино всегда вместе со светом идет звук, но иногда, вот как сейчас, когда выходишь из машин, все тихо, только крутятся и крутятся цветные лучи, чиркая снова и снова по массивным кирпичным зданиям и пустому булыжному двору. В девятнадцатом веке на этой пивоварне работала половина города, но уже много лет она заброшена. Кто-то ее купил и пытается убедить клиентов, что теперь тут будут квартиры и офисы, но в основном помещения тут снимают под фото– и видеосъемки. Стояли две полицейские машины, с виду пустые. Где же копы, которые в них приехали, и почему они не отвечают на вызовы по рации?
Из своей машины вышли детективы Клайв Перри и Броди Смит. Перри худощав, высок, одет аккуратно, но консервативно. Он афроамериканец, но кожа у него не так темна, как кажется в свете цветных мигалок. Смит – натуральный блондин, и в свете красно-синих огней кажется светлее. Перри ростом почти шесть футов, Смит немногим выше меня. Перри к тому же сложен как стайер – высокий и стройный, у Смита плечи широкие, а мускулы были бы устрашающие, посещай он тренажерный зал почаще. Белая рубашка Смита у ворота расстегнута, галстука нет, куртка всегда на плечах топорщится, будто ему трудно найти костюм по размеру и на его рост. Говорят, что противоположности притягиваются или, по крайней мере, отлично срабатываются. Для Перри и Смита это совершенно верно. Перри был в этой паре нормальный, а Смит – сверхнормальный. (Это звучит лучше, чем «экстрасенс» или «колдун».) Смит был участником экспериментальной программы полиции Сент-Луиса: у копов, имеющих экстрасенсорные способности, эти способности развивают и тренируют, выводя за пределы обычного «нутром чую». Начальство удивилось, что так много оказалось копов-экстрасенсов, а для меня ничего удивительного в этом не было. Почти любой коп вам скажет о своем нутряном чутье, об инстинкте, и почти любой скажет, что вот это-то и сохранило жизнь ему и его напарникам. При проверке выяснилось, что «нутряной нюх» – чаще всего латентные экстрасенсорные способности. Смит чует монстров, когда они начинают использовать какие-то свои умения. Если задержанный-ликантроп готов перекинуться, Смит это почует и предупредит присутствующих – или скажет задержанному, что лучше не надо. Он чует вампиров, когда они пытаются использовать свои вампирские чары. С мохнатыми у него лучше получается, чем с нежитью. Он чувствует, если при нем используются какие-то экстрасенсорные способности – например, когда я веду поиск нежити. У самого у него способности не очень велики – или просто еще не обнаружили, в чем его истинный талант. Поживем – увидим.
Мы с Зебровски официально не являемся напарниками. Федеральные маршалы обычно работают без напарников, а в Противоестественном отделе – всегда. Но с Зебровски я, наверное, за много лет работала больше, чем с любым другим копом. Мы друг друга хорошо знаем. Меня приглашали к нему домой на обед с его женой и детьми, а в последний раз мне было позволено привести двух своих возлюбленных-леопардов, с которыми мы вместе живем. Двое мужчин-«монстров», и мало того – живу я с обоими в грехе, а он разрешил мне привести их в свой дом, где собирались другие копы с семьями. Да, мы с Зебровски – друзья. Может, мы не делимся своими самыми потаенными секретами, но мы – копы-друзья. Это как друзья по работе, только тебя заливало его кровью, а его – твоей, и вы друг другу спасали жизнь. Но когда я выхожу работать с РГРПС, меня пытаются ставить в пару с нормальными. У Зебровски внутреннее чутье есть, но недостаточное, чтобы пройти тесты.
Мы проверили машины, убедились, что они пусты, и я тогда сказала то, что должна была сказать.
– Мы должны предполагать, что сотрудники ранены, так что я ссылаюсь на Акт.