„Все за исключением Джейсона,“ сказал Оливер."Он на поручение. Он не участвует в этом, в любом случае“
Молчание продлилось несколько секунд, а затем Амелия сказала: — Я хочу, чтобы ты знала, мне не доставляет это удовольствие. Я поясняю тебе, Клер, что я ценю твою службу мне и Морганвиллю, что ты очень важна для нас. Ты поняла?
„Да“ Её голос был сухим и жёстким, а кожа холодной.
— Майкл, продолжила Амелия, — я говорила с тобой наедине, но я сделаю это публично: ты должен вернуться в Морганвилль. Также как и Клер. Ты должен вернуться. Нет никаких возражений, никаких смягчающих мер. Оливер понимает это очень хорошо, и он стоит, как мой силовик в этом вопросе. Без сомнения, огни очень яркие в Далласе, и Морганвилль, кажется, таким далеким. Уверяю вас, это не так. Я не сомневаюсь, что вы говорили о побеге, о вашей свободе, но вы должны понять: мое влияние огромно, а мое терпение не безгранично. Я могу многое, в то время как твои родители продолжают находиться в блаженном неведении о грозящей им опасности, Клер. И твои, Ева. И даже твои, Майкл, несмотря на то, что они покинули Морганвилль, они остаются под моим контролем, и всегда будут.
„ты, сука,“ пробормотал Шейн.
— Мистер Коллинз, я позволяю многое четверым из Вас, включая Вашу случайную грубость. Я позволю вам больше свободы и самостоятельности. Но не заблуждайтесь — я не позволю вам уйти. Смиритесь с этим, как можете. Можете ненавидеть меня, если вам надо. Но вы вернетесь в Морганвилль, или пострадаете от последствий. Вы, как никто другой знаете, что я говорю совершенно серьезно об этом.
Шэйн побледнел, и Клэр чувствовала, что каждый мускул в его теле стал более напряженным. „Да, я знаю,“ сказал он хрипло. „Найденная мною моя мама, плавающая в ванне, полной ее собственной крови. Я знаю, какой серьезной Вы можете быть.“
Амелия снова замолчала, и затем сказала: — Возможно Морганвилль не рай, и, возможно, это не то будущее, которого, вы верите, что заслуживаете. Но в Морганвилле вы и ваши семьи будете оставаться в безопасности и живыми, пока это будет в моих силах, чтобы это обеспечить. Я даю вам свое слово, как Основатель, что это будет так. Это понятно?
„Вы держите наши семьи заложником,“ сказала Клэр. „Мы уже знали это.“
„И я хотела, чтобы Вы услышали это от меня, таким образом не будет никаких ошибок,“ Амели ответила. „И теперь Вы имеете. Я буду ждать Вас назад завтра. Спокойной ночи.“
Оливер отключил телефон и убрал его. Он ничего не сказал им, только ушел с пути. В течение нескольких секунд четверо из них просто стояли там, и затем Шэйн сказал, „Так вот оно что.“
„Да,“ сказал Оливер. „Завтра мы возвращаемся. Я предлагаю вам, сделать большую часть времени которое у вас есть этой ночью. „Он повернулся, чтобы уйти, а потом оглянулся через плечо, только один, быстрый взгляд. „И мне жаль.“
Шейн, не говоря ни слова, взял руку Клер и повел ее в свою комнату.
На утро, с солнечным светом, падающем на двух из них, как рассвет на их последний день свободы, Шейн перевернулся посмотреть на нее, приподнялся на локте, и сказал: „Ты знаешь, я люблю тебя, не так ли?“
„Я знаю“.
„Поскольку я сосу при высказывании этого,“ сказал он. „Это — происходящая работа, весь этот материал отношений
Она действительно не спала всю ночь. Она была слишком занята думая, беспокоясь, интерисуясь. Воображая все виды будущего. Воображая этот момент. И она чувствовала, как будто она падает с очень высокого здания, она спросила: „Шейн? Ты-ты собираешся вернуться? В Морганвиль?“
Помимо Фрэнка, он теперь папа вампир, не было никого, кого Амелия могла бы держать над его головой… никого, кроме Клэр и Ева и Михаил, и, во всяком случае, Амели никогда действительно не нуждалась в Шейне. Клэр нуждалась в нем, хотя. С каждым сердцебиением она нуждалась в нем все больше.
Он смотрел на нее, держа взгляд так долго, чувствовалось, что падение будет продолжаться и дальше, падая навсегда….
И тогда он сказал, очень тихо, „Как я могу не вернуться? Как я могу тебя отпустить, Клэр? Мы все остаемся, или мы все возвращаемся. Я не отпущу тебя бродить по своему усмотрению. „Он дотронулся пальцем до её носа, и рассмеялся над ней. „Кто-то должен быть твоим телохранителем.“
Она поцеловала его, и их кожа потеплела вместе в солнечном свете, молча, Шейн поднял её правую руку к губам и поцеловал ее пальцы и поцеловал блестящее кольцо, обещание в будущем которое имело огромное значения для него, в прошлом.
А потом, еще раз, в то время как они по-прежнему были полностью свободными, он сказал ей, как сильно он любит её.
Впоследствии, возвращение в Морганвиль не казался таким уж мрачным.