– Не отодвигай мечты из–за мужчины, – вслух произнесла она. Если другу Триш нужно смотреть за домом, то Уитни охотно возьмется за это дело.
Она гладила малиновое платье, когда вспомнила о фотографиях Миранды, сделанных в прошлом декабре. После бассейна Адам с Уитни сразу пошли в спальню. И продолжили любовные игры. Никто из них даже не вспомнил о снимках.
Погладив платье, она повесила его в своей комнате. Снимки все еще лежали на кухонной стойке. Уитни захватила их и отправилась в кабинет в сопровождении собак. Там взяла увеличительное стекло из верхнего ящика письменного стола. И поближе рассмотрела фото, особенно тщательно изучая зонтик, замеченный Адамом.
Это был сделанный из высушенных пальмовых листьев зонт в стиле талапа. Сверху – буквы синим цветом. Слова нечеткие, но Уитни разобрала «Корона». Популярное мексиканское пиво. Может, фото сделано в Мексике?
Тогда бы объяснилось палящее солнце в декабре, когда здесь шли дожди. Был ли дождь в тот день? Адам обещал узнать на сайте метеорологической службы.
Уитни развернула стул и включила компьютер Адама. Быстрая проверка сайта подтвердила, что память не подвела. Дожди шли далеко на юге в Энсенаде, Мексике, которые находились в часе езды от Сан–Диего.
Значит, Миранда отдыхала не там, хотя туда легко добраться. Но она могла взять дешевый билет до Кабо–Сан–Лукаса на самом конце полуострова в Нижнюю Калифорнию. Далеко на юге не было дождей. Или поехать в любое из мест в Мексике. В сторону солнечных пляжей Мексики из Сан–Диего летало много недорогих рейсов. Среди самых популярных – в Акапулько и Пуэрто–Валларта, но и другие места исключать нельзя.
– Что за беда! – вслух сказала Уитни. Рядом дремали собаки, но при звуке ее голоса Лекси подняла голову. Уитни отвлеклась, чтобы погладить ее.
Где была Миранда в декабре – могло быть очень важным. Если теория Адама правильна, то кузина могла вернуться в то солнечное место. Но почему не всплыло ее имя при проверке паспорта? Уитни пытливо всматривалась в фото.
Что думала Миранда?
Несколько минут Уитни изучала снимок. На зонтике еще было кое–что написано. Рядом с «Корона» шли еще маленькие буквы. Вот похоже на «де». Нет. Там еще одна буква. «Л». Второе слово – «дел».
Может, это совсем не название марки пива. Уитни в школе три года учила испанский. «Корона» по–испански означает корона. Поэтому на каждой бутылке пива красовалась маленькая корона.
Третье слово расплывчато. Очевидно, бриз трепал пальмовые листья, и они закрыли часть букв. В увеличительном стекле имелось еще одно встроенное стеклышко с еще большим увеличением. Уитни навела его на третье слово. «Мар», наконец решила она.
«Корона дел Мар». Морская Корона.
Ладно, допустим, «Морская Корона». Что это – курорт или ресторан? Нет, наверно, не ресторан, решила Уитни. Зонтик над пляжным стулом. И никакого признака еды.
Уитни снова вошла в компьютер. Никаких ссылок на курорт в Мексике с таким названием не выдало. Она попытала Гугл и получила около семидесяти ссылок. Одна указывала на пляж в Южной Калифорнии, другая – на фирму–изготовителя купальников.
Уитни старательно проверила, каждую, чтобы посмотреть, есть ли возможные ссылки. Уже на пятьдесят третьей она открыла «Корону дел Мар», дорогой район застроек на Мексикан–Ривьера, юге Канкуна. «Виллы» находились в тропическом заповеднике, называемом Майякоба, и стоимость их начиналась с миллиона долларов.
Миранда не могла там находиться. У нее не было таких денег.
Поглаживая Лекси, Уитни еще подумала.
– Не пойдет, – сказала она Лекси. – Так ведь, девочка? Если только Миранда не приехала с кучей наркоденег.
С бокалом шампанского в руках Адам стоял рядом с Уитни. Домой он возвратился поздно, напрочь забыв про это открытие выставки. Они спешно собрались в галерею. Им повезло: нашлось свободное место для парковки дальше по улице. Им не пришлось ждать нанятого на вечер дежурившего у входа парковщика и терять время на этом.
– Вон там Род Бэбкок, – сказала Уитни Адаму приглушенным голосом. – Рядом с высокой блондинкой. Это Триш Боурейтер, владелица галереи.
– Давай попробуем подобраться поближе к ним, чтобы поговорить. Будто бы невзначай, – предложил Адам. – Нам нужно захватить Бэбкока врасплох.
Адаму никогда не доводилось бывать на открытии выставки. Он ждал много разодетых людей, но не настолько много. Или этот русский – великий живописец, или владелица галереи имеет внушительный список клиентов, готовых собраться на бесплатное шампанское и закуски.
Адам положил ладонь на спину Уитни и повел вперед. Он не выпускал ее из виду. Когда она пританцовывая вышла из комнаты горничной в розовом изящном платье, льнувшем к ее телу, как мокрый шелк, неодолимо захотелось утащить ее наверх и бросить на свою кровать.
– Ты произведешь фурор, – сказал Адам. И ничуть не погрешил против правды.
Все парни в этом месте таращили глаза на его спутницу. Ладно, хорошо, не все. В галерее было так чертовски тесно, что Уитни видели лишь те, кто близко стоял. И этим все было мало. Черт возьми, он не оставит ее наедине с тем скользким типом, адвокатом.
– Это, должно быть, Владимир, – сказала Адаму через плечо Уитни.
Он предположил, что она имеет в виду коротышку с седой эспаньолкой и пучками белых волос, зачесанными на лысую пулевидную голову и едва ее прикрывавшими. Его имя связывалось с образом молодого, стройного парня, но воображение Адама предприняло полет явно не в том направлении.
– Я уехал сюда пять, чуть не шесть лет, – говорил Владимир, когда они протолкались к адвокату и блондинке.
Адам решил, что русский живет здесь почти шесть лет. Английский его невнятный, но кто такой Адам, чтобы судить. Живи он в России, то сомнительно, что смог бы говорить лучше по–русски через пять лет.
– Уитни, вот вы где, – воскликнула Триш Боурейтер. Мгновение владелица галереи изучала Адама, потом улыбнулась адвокату.
На Бродерике Бэбкоке был черный свитер и бежевый спортивный пиджак, явно не ширпотреб. На шоколадно–коричневых брюках отглажены острые, как лезвие ножа, стрелки. Адвокат выглядел подтянутым, с черными волосами лишь чуть тронутыми сединой на висках. Адаму пришлось признать, что Бэбкок мог бы сразу победить в кастинге на роль высокопрофессионального адвоката.
– Уитни в восхищении от вашей работы, – объявила Триш русскому художнику. – Правда, Уитни?
– Очень впечатляюще.
Звучало убедительно, но как–то она призналась Адаму, что находит необъятные полотна Владимира странными.
– Выглядите великолепно, – отпустил комплимент Бэбкок. Его оценивающий взгляд, брошенный на Уитни, вызвал у Адама желание подбить адвокату оба глаза.
Уитни представила своего спутника Бэбкоку, и тот удостоил его коротким взглядом. А сам не сводил глаз с Уитни. Триш продолжала улыбаться, но сквозь зубы. Адам готов был поспорить на что угодно, что владелица галереи сама положила глаз на адвоката.
– Триш! Триш! – позвала какая–то горластая перечница с гирляндой жемчугов на шее.
– Идемте. – Триш схватила за руку Владимира. – У Жералдин Девор уже есть две ваши картины. Она до смерти хочет познакомиться с вами.
Адам следил за адвокатом, пока тот и Уитни смотрели, как Триш тащит Владимира сквозь толпу. Они оба улыбались, чуть ли не смеялись. Бэбкок скосил взгляд налево на ложбинку между грудей Уитни.
– Давай выйдем, подышим свежим воздухом, – предложил Адам своей спутнице.
– Отличная идея, – заглотил наживку адвокат.
Проложить путь сквозь толпу у трио заняло несколько минут. По дороге симпатичные обряженные в ковбойские костюмы девушки наперебой предлагали им всевозможные закуски от фирмы–поставщика продуктов «Ликуид Ковбой». Адам заметил, что открытие выставки устроено с серьезным размахом. Скучающие мужья опрокидывали мартини. Женщины выставляли свои драгоценности. И лишь несколько человек смотрело картины.