… Слушай звуки сердца…
– Я не хочу быть одна в этом мире, пусть даже он будет уютен и любим мной…
– Ты не будешь одна, я буду рядом. Я приду, как только ты захочешь…
Часть 8
На небе вороны, под небом монахи. И я между ними в расшитой рубахе…4
Июльским пасмурным утром собравшаяся в храме немногочисленная группка прощавшихся копошилась на узком пятачке, попеременно перекочевывая от киоска со свечами к тускло освещенным иконам и обратно.
Судьба и молитва менялись местами…
Катафалк задерживался. Школьные учителя нетерпеливо посматривали на часы. Студенты испытывали противоречивые чувства. Они были довольны заминкой. Им хотелось оттянуть непонятное для них действо на как можно долгое время. Они таращились по сторонам, заглядывали в глаза надменных или смиренных ликов, задаваясь вопросом, отчего это лица на иконах такие одинаковые по внешности, но так по-разному смотрят на пришедших? Зачем эти молодые люди пришли, ведь с умершей многие из них либо не общались совсем, либо враждовали? Из любопытства. Из страха. Да, именно страха. Смерти боялись все, и все смутно подозревали, что когда-нибудь это случится и с ними. Поэтому им хотелось подсмотреть в замочную скважину за этой самой Смертью. Пока она пришла за другой, не за ними. Но им хотелось также, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы они вернулись к своим привычным делам, к каникулам, к футбольному полю, к бутылке пива, и побыстрее забыли о происшедшем, и будто не было ничего.
Вот наконец у ворот появилась белая «Газель». Под потолком пролетел нетерпеливый вздох. Заждавшийся у порога тучный священнослужитель, уподобившись дрожащему студню, засеменил к своему рабочему месту.
Душа моя рядом стояла и пела,
Но люди, не веря, смотрели на тело…
В то время как священник разжигал кадило, а его помощник устанавливал на гробу свечи, гнувшиеся и ломавшиеся в его неуклюжих руках, среди пришедших летал тихий ропот. Слишком молода, чтобы умирать. Слишком красива для червей и могилы.
Распахнулось высокое узкое окно. Потянуло промозглой сыростью. Люди переминались с ноги на ногу, не решаясь закрыть его. Никто не помнил, чтобы такое случалось с ними, никто не знал, как поступают в таких случаях. Из окна донесся отчетливый и требовательный крик чайки. Собравшиеся уже не знали, что им думать. В городе, где нет моря, на кладбище, расположенном вдали от рек… Они решили каждый сам для себя, что это звук пилы на заднем дворе.
Свеча догорела, упало кадило…
В тот момент, когда большинство присутствующих уже начало жалеть о том, что пришли, обстановка оживилась. Одна из горящих свеч упала в гроб. Изнутри пополз ядовитый дымок, но на фоне плотной завесы кадильного дыма этого никто не заметил. Пока по покрывалу в ногах покойницы не поползла упрямая змейка огня. Женщина средних лет, скинув плащ, ринулась тушить пламя.
С чьих-то губ вспорхнула неуместная фраза. Легко поднялась на широких крыльях высоко, облетела людей, ухнула по-совиному под потолком и устремилась в раскрытое окно. Полыхавший змей был задушен. В храме воцарилась тишина. Все чего-то ждали. Священник, смущенно прокашлявшись, запричитал молитву. Но продолжалось его пение недолго. Толстяка начал мучить булькающий кашель. Никакой речи о продолжении быть уже не могло, ведь как только он собирался выдавить хоть слово, кашель набрасывался на него с новой силой. Лицо священника покраснело, его лысина сильно контрастировала с седыми клоками волос на затылке. Толстяк схватился за горло, вытаращил глаза. Такое впечатление, будто он пытался задушить сам себя.
Люди наблюдали, ощущая сильное желание уйти и разгорающееся любопытство.
Между тем виновник всеобщего внимания начал харкать кровью.
Люди молча наблюдали.
Он хрипел и задыхался.
Они не смели пошевелиться.
Мужчина раскачивался взад-вперед. Девушка в черной шали покинула помещение.
Священник вздрогнул, вытянул шею. Издал гортанный звук. По оттопыренной губе полилась потоком смесь крови и слизи. Он ошарашенно уставился вперед. Его трясла мелкая дрожь. С подбородка свисала бурая нить слюны. Он смотрел на редеющую кучку людей, пока судорога не скрутила его снова. Подбежавшие помощники оттащили священника в сторону. Крышку гроба поспешно заколотили, не обратив внимания на отсутствие в нем тела. Куда же оно ушло, воспользовавшись всеобщим замешательством, не заинтересовался никто. Гроб должен быть зарыт как можно скорее. С делом должно быть покончено немедленно. Эта чертовщина не должна распространиться дальше.