Первую же полученную зарплату он потратил на новые игредиенты. Лондон был далеко, а аппарировать он не умел, да и пользоваться дымолётным порошком побаивался. Кто знает, как его странная взрывающаяся магия среагирует на перемещение через камин. Поэтому все заказы Джерри делал только почтой. Совиного почтамта в Гилфорде не было, и Джерри пришлось подписаться на вестник по зельеварению, чтобы иметь возможность, получая журнал раз в месяц, отправлять с обратно совой свой собственный заказ. Впрочем, об этих потраченных сиклях он не жалел. Именно из вестника зельеварения он узнал о новом зелье стазиса, разработанном профессором С.Снейпом. Зелье стазиса заметно облегчило ему жизнь. Экспериментируя с собственными зельями, Джерри довольно быстро понял, что хранить волшебные ингредиенты в холодильнике нельзя, а накладывать защитные заклинания на них он не умел, поэтому ему всегда приходилось довольствоваться малым. Появление же в его доме зелья стазиса открыло для него дорогу к приготовлению гораздо более сложных и интересных зелий. Он достаточно долго возился с его составом, пытаясь его доработать, и теперь у него в подвале хранилось сразу несколько пятипинтовых канистр, заботливо спрятанных подальше от дневного света и душного знойного солнца, на всё лето поселившегося у него в мансарде.
Оборудования у Джерри было немного, привычка всегда помнить о необходимости считать каждый цент приучила его обходиться самым малым. Часть ценных предметов досталась ему от мистера Керри: чертовски дорогой серебряный котёл, многоуровневая горелка и набор ножей. Всё остальное пришлось купить самому. Впрочем, подержанные колбы и пробирки его вполне устраивали, он выбирал посуду с эмблемами школ и, расставляя их у себя на столе, любил фантазировать, что толстостенные пробирки он привёз с собой из Шармбатона, где он якобы бывал на стажировке, а элегантные высокие колбы остались у него после учебы в Хогвартсе. Лиз нравилось слушать его выдуманные истории, и она частенько сиживала у него вечерами в мансарде и кормила голубей, пока он, размеренно стуча ножом, нарезал ингредиенты для своих зелий.
И только об Ильверморни в присутствии Лиз он старался никогда не упоминать. Воспоминания об Америке всегда почему-то очень сильно её расстраивали.
*
Очередная беда в жизни Джерри случилась совершенно неожиданно. Во время одной из его рабочих поездок в Гилфорд его обокрали. Вытащили бумажник и документы, и обнаружил он это лишь поздно вечером, когда остановился на заправке на окраине Гилфорда. Погода испортилась ещё в обед, и холодные струи дождя лупили по асфальту в трёх футах от его немного подмокших кроссовок, пока он растерянно шарил по карманам, пытаясь в неверном свете неоновой рекламы отыскать свой старый потрёпанный бумажник.
Бумажник он, конечно же, так и не нашёл, а затем, серьёзно расстроившийся из-за пропажи денег, в очередной раз сжёг на своей машине чёртов стартер. Кое-как оттолкав машину от колонки к зданию заправки, он без особой надежды порылся в багажнике и понял, что придётся заночевать в машине до утра. Привычка возить с собой ещё один стартер у него была всегда, но в последнее время он почему-то непростительно расслабился. Райончик здесь был бедный и дрянной, и Джерри знал, что стоит ему отправиться на попутке домой, как его старенький Ровер мгновенно обчистят. Давно потёртых колёс Джерри было не жаль, а вот инструменты в багажнике стоили дорого.
Он почти задремал на заднем сидении, завернувшись в свою толстую куртку, когда что-то заставило его открыть глаза. Дождик барабанил по асфальту, то затихал, то становился сильнее, стекла в окнах машины запотели, и жёлтый свет электрического фонаря, освещавшего стоявшую невдалеке автобусную остановку, мягкими бликами ложился ему на лицо. На остановке торчал наркодилер, щуплый пацан лет шестнадцати, и, не слишком прячась от проезжавших мимо машин, толкал редким клиентам какую-то дурь. Джерри задумался о том, что утром ему придётся вернуться в Гилфорд, чтобы одолжить на работе денег и купить новый стартер, когда с остановки послышались голоса. Ругались двое. «Толкач» что-то говорил стоявшей перед ним неопрятного вида худой женщине, а та, то и дело переходя на крик, пыталась всучить ему какой-то пакет. Позади неё, зябко кутаясь в лёгкую кофту, жалась маленькая девочка лет семи.
В своей жизни Джерри навидался такого немало. За дозу люди готовы были отдать всё: вынести из дома последние вещи, продать себя, а иногда и своих детей.
Джерри вновь устало закрыл глаза и, слушая завывания наркоманки, вспомнил свою мать. Она стала торговать наркотой, когда отец их бросил, а потом подсела сама. Её дружок, коренастый крепыш Тим, покупал ей дешёвые шмотки и трахал её на заднем сидении своей большой чёрной машины. До Джерри ей дела не было. Джерри рос перекати-полем и если и получал горячую еду и чистую одежду, то только благодаря бабушке. В свои одиннадцать он был мелким и худым, с длинными слегка вьющимися волосами, почти достававшими ему до плеч, и выглядел, наверное, лет на девять. А ещё у Джерри были красивые голубые глаза за сеткой длинных девчачьих ресниц. Когда наступил его двенадцатый день рождения, мать привезла ему два воздушных шарика и пиццу, которую купил Тим, а когда она напилась, Тим попытался трахнуть его на заднем сидении своей большой чёрной машины, так же, как много раз до этого трахал его мать. Джерри до сих пор помнил его большие ладони, жадно охаживающие его худые бёдра, и мерзкую тяжесть тела, вдавившего его головой в дверь. Джерри спасла его магия — в какой-то момент она так шарахнула из него во все стороны, что сработали сигнализации у всех стоящих по соседству машин.
Джерри открыл глаза и сел. Ему не стоило об этом вспоминать.
Сон ушёл, оставив его один на один с липкими и болезненными воспоминаниями из прошлого, не желавшего его покидать. Надо было, пожалуй, пройтись и размять ноги. Джерри выбрался из машины и закурил. Наркодилер ушёл, а наркоманка, получив дозу и тут же воспользовавшись ею, распласталась прямо на остановке, привалившись спиной к стеклу и широко раскинув в сторону безвольные и наверняка исколотые иглами руки. Девочка сидела рядом на скамейке, поджав под себя ноги, и раскачивалась из стороны в сторону. Джерри переложил пачку сигарет и ключи в карманы джинсов и вышел под дождь.
На остановке было гораздо холоднее, ветер немилосердно задувал под навес капли дождя, бился о грязное стекло, то и дело пытаясь поднять с асфальта разбросанные окурки и обрывки рекламных объявлений.
Джерри протянул девочке куртку и сказал:
— Надень.
Она испуганно подняла на него глаза. Её лицо было синим, губы — искусанными и обветренными. Она помедлила, а затем всё же послушно обернулась в его куртку и кивнула, говоря спасибо.
Куртка доставала ей почти до колен. На голых ногах виднелись синяки и длинная, плохо зажившая царапина. Вряд ли её кто-то бил, просто она, как и Джерри, росла, как перекати-поле.
— Вот что… Пойдём к машине, — сказал Джерри, стараясь не смотреть на её сидящую на земле мать.
Он усадил девочку на заднее сидение, вытащил из багажника термос, а сам, перебравшись на переднее сидение, уселся к ней в полоборота, неловко поджав длинные ноги. Чая осталось немного, буквально на чашку, но Джерри прекрасно мог обойтись и без него. Девочка взяла горячую кружку нетвёрдыми руками, а спустя пару минут, наконец оттаяв, стала отчаянно дрожать. А потом она укуталась в его куртку и задремала.
Джерри смотрел на то, как мигает неоновая лента рекламы, слушал, как шумит за окном дождь и как негромко дышит на заднем сидении девочка, а потом тоже незаметно провалился в сон.