— Лорка должна была лететь, но второй день дозвониться до нее не можем.
Это да, в это я сразу поверила — потому что Лоркина пепельница, вымытая мной позавчера, осталась чистой, в то время как пепельница руководства, которую она все-таки иногда вытряхивала, была переполнена окурками — стало быть, на работу Лорка не приходила.
— Давайте я попробую до нее дозвониться. Я и съездить могу. — Я готова была мчаться на другой конец Москвы, только бы найти Лорку и не ехать в этот треклятый Гонконг.
— Бесполезно, — мрачно заявил Леха, — ее нет в Москве, умотала к родственникам. — Поняв, что после таких заявлений авторитет руководства может опуститься в моих глазах ниже ватерлинии, Леха насупился и сурово произнес приговор: — Короче — завтра принесешь паспорт и собирай вещи. Визу посольство дает быстро — мы же не в Британию едем, а в колонию[1].
Дома я сообщила новость мужу. Я ожидала, что он скажет: «Увольняйся!» Но, к моему великому удивлению, этого не произошло. Уже потом, много позже, я поняла, что благородные мысли и поступки свойственны только тем мужчинам, у которых все в порядке с самореализацией.
В книгах все просто: есть мерзавцы и есть герои. В реальной жизни мужчину портят две вещи: очень большие деньги (особенно если они появились быстро и не очень заслуженно) и полное отсутствие денег. В нашей семье имел место второй случай. Полтора месяца мы жили на мою зарплату, пусть и не очень большую, но регулярную. Скажу честно — я немного вздохнула, потому что могла что-то рассчитывать и как-то сводить концы с концами. Полагаю, что и мужа это положение вещей вполне устраивало: мало того что я приношу в дом деньги, так еще и отсутствую в течение дня, стало быть, можно спокойно смотреть телевизор, а потом пересказывать мне увиденные новости. Моего супруга не смутило то, что Лорка таинственно «исчезла» как раз накануне важной командировки, он не задумался над тем, почему вдруг посылают меня… Из его пояснительной речи я вынесла одно: работу мне терять сейчас никак нельзя, потому что нам не на что будет жить. Ведь я «прекрасно знаю, что летом деловая активность падает, поэтому денег не будет до зимы».
«Деловая активность», если верить моему мужу, у нас падала зимой, весной, летом и осенью. Удивляло одно: как другие успевают при столь тотальном падении зарабатывать приличные деньги.
Короче, я поняла, что на поддержку Игоря рассчитывать не стоит, а стало быть, в командировку ехать придется.
Две недели пролетели незаметно, и вот настал день вылета. Мы приехали в Шереметьево часа за три до рейса. Я ошалела от огромного количества людей с чемоданами. Когда-то это был очень даже приличный аэропорт, но волна перестройки накрыла его с головой, и он превратился в своеобразный бомжарий для выходцев из стран третьего мира (хотя кто скажет, что мы относимся к странам с высоким уровнем цивилизации?). Во всех углах спали люди, отдаленно напоминающие индусов. Тут же шныряли босоногие дети. Главный международный аэропорт страны был больше похож на южный вокзал в разгар туристического сезона.
Крепко зажав в руке паспорт, я направилась к небольшой очереди на таможню. Мне все время казалось, что это какая-то нелепая ошибка, что сейчас меня «вычислят» и… нет, не арестуют, а просто скажут, что таких за границу не пускают. Но все прошло на удивление гладко. Видимо, в тот вечер в планы таможенников мой арест не входил.
Сам полет тоже прошел довольно спокойно: рейс был ночной, поэтому довольно скоро все пассажиры погрузились в глубокий сон, а когда я проснулась, то «под крылом самолета» уже плыли барханы пустыни Гоби. А потом меня ослепили замечательное южное солнце, бирюзовое море и колоссальная фигура Будды, мирно сидящего на вершине огромной горы.
Быстрый, просто мгновенный проход через таможню и внимательный пограничный контроль (у нас все было наоборот). Выходим, ловим такси. Мое состояние можно охарактеризовать одним словом: я «ошалела». По идее Гонконг — британская колония, но похоже, что местное население англичан жалует не очень, если не сказать хуже. Ведут себя, как прибалты в те времена, когда мы еще были Советским Союзом: активно делают вид, что «по-английски не понимайт». Борис уселся рядом с шофером и сказал что-то типа: «Тим тша цуэ… кавлун». Странная фраза мне запомнилась.
Минут через двадцать мы приехали в это самое «тим тша» как там его дальше. Отель наш носил гордое название «Международный» и, если верить буклету, лежащему на стойке портье, относился к разряду «четырехзвездных».
1
Описываемые в книге события произошли до того, как Гонконг перешел под юрисдикцию Китая. —