— Ты… — и он вновь замолчал, видимо исчерпав свой словарный запас.
Я с живым интересом уставилась на охранника. Под моим внимательным взглядом он даже несколько смутился. Я подумала, что толстяку Чу стоит повнимательнее отнестись к подбору персонала: отсутствие вчера охраны у такой стратегически важной точки, как лифт, указывало на то, что у сотрудников Чу плохо с креативным мышлением. Кроме того, совсем не помешало бы при поступлении на работу тестировать претендентов на знание разговорного английского. А то как-то не солидно получается — член крупной преступной группировки, а выглядит и говорит, как дремучий обормот из рыбацкой деревни. Парень справился с волнением и продолжил свою зажигательную речь:
— Ты… Идти со мной.
Ага! Видимо, совещание закончилось, о нас навели справки и, скорее всего, приняли какое-то решение по «моему вопросу». Мы вышли в коридор и направились в сторону лифта.
«Третий акт мерлезонского балета», мы опять пришли в «офис» толстяка Чу. На этот раз здесь никто не играл в карты и не совещался. Все присутствовавшие оказались мне знакомы: сам Чу, старец и один из двух господ, принимавших участие во вчерашнем совещании. Я вежливо поздоровалась, Чу не менее вежливо предложил мне сесть. Начало было обнадеживающим.
— Ты думала о том, куда Сю Ин могла спрятать камень? — Толстяк Чу не привык ходить вокруг да около, предпочитая сразу брать быка за рога.
Не зря мы с Сань Ва потратили целый час на разработку тактики, у меня был вполне правдоподобный ответ на этот вопрос:
— Да, конечно. Она говорила, что оставит для меня сообщение на почте. На тот случай, если с ней что-нибудь случится… До востребования, на ту фамилию, что была указана в документах на машину. — Я выпалила это на едином дыхании и честными глазами посмотрела на Чу — поверит или нет.
Наступил момент истины: Чу заглотил наживку, блеск «Поцелуя смеющегося Будды» ослепил его и на некоторое время парализовал способность рассуждать здраво. Он изложил мне свой план. План был простой и глупый. Точнее, это я знала, что план глупый, потому как никакого письма от Сю Ин в природе не существовало. Но толстяк Чу об этом не знал, а я не стала его разочаровывать. Напротив, я внимательно выслушала и даже поахала, как же это такая дельная мысль не пришла мне в голову. После чего мы развернули карту и наметили почтовые отделения, которые нужно проверить в первую очередь. С точки зрения Чу (и я полностью была с ним в этом согласна), предпочтение следовало отдавать крупным почтамтам в центре города. Там всегда много народа, есть шанс, что тебя никто не запомнит. Не то что в маленьких районных почтовых отделениях, услугами которых пользуются разве что жители окрестных домов, там всех постоянных клиентов знают в лицо.
Был призрачный шанс, что меня отпустят «в самостоятельное плавание». Сбежать я не сбежала бы, ведь у них в заложниках оставался Сань Ва. Но толстяк Чу решил не рисковать: ко мне в качестве почетного эскорта приставили желтозубого, который довольно сносно изъяснялся по-английски. Я заметила, что перед выходом в город мне необходимо покрасить волосы, в одиночку я это сделать не могу, нужен помощник, который нанесет краску на затылок. Чу решил эту проблему просто: он приказал желтозубому отправиться в мою комнату и помочь мне с окраской волос. Такое поручение показалось тому оскорбительным, но спорить с шефом он не посмел.
Я понимала, что парень теперь надолго станет предметом насмешек для «коллег по работе», поэтому попыталась «отнестись к нему с пониманием» и хотя бы выяснить, как его зовут. Но он, видимо, считал меня причиной своих бед, поэтому в ответ прозвучало нечто трудновоспроизводимое. Я заявила, что не собираюсь потакать его плохому настроению и поэтому буду называть его просто Джон. Кажется, он обиделся, но спорить не стал, за что я мысленно нарисовала ему плюс.
Через два с половиной часа мои волосы приобрели чудный оттенок мокрой соломы, а на ощупь стали такими сухими, что, казалось, сожми их в кулак, и они просто рассыплются в труху. Но зато узнать меня теперь было практически невозможно: лицо «расплылось», черты утратили четкость, я стала совершенно заурядной крашеной блондинкой.
Итак, я была готова к первому выходу в свет. Мы вновь направились к лифту, поднялись на четвертый (последний) этаж, долго шли по коридору, потом спускались по узкой винтовой лестнице, опять шли по коридору. Вышли мы не на ту улицу, с которой заходили. Машина, синяя «хонда», уже стояла у входа. Водителя не было, за руль сел желтозубый. Он завел двигатель, мы еще раз сверились с выданной нам картой и поехали.