Он никак не ожидал, что она пойдет за ним.
— Моя бы воля, — быстро заговорила она, — я бы продала эту землю и уехала с тобой! Но я не могу просто так лишить Рики его корней!
Он не отвечал. Не смотрел на нее.
— У тебя настоящий талант обращения с лошадьми, — не унималась она. — Грешно бросить это дело и уйти!
— Ради Бога! — Он развернулся лицом к ней и чуть не протянул руку, чтобы схватить ее. — Не унижайся! Неужели у тебя нет ни капли гордости?
— Это неважно!
И она, о проклятье, потянулась к нему, схватила его за руки, заставив вздрогнуть, случайно дотронувшись до нанесенной Уэйном раны.
Саммер опустила руки.
— Это неважно, — произнесла она уже более спокойно. — Именно это — к сожалению, слишком поздно — я и поняла вчера ночью, когда увидела твою кровь! Гордость ничего не значит по сравнению с тем, что я чувствую по отношению к тебе! Если бы я считала, что отъезд сделает тебя счастливым, я бы тебя отпустила! Или, — еще спокойнее произнесла она, — если бы я верила, что ты меня не любишь! Скажи мне, что ты не любишь меня, Чейз, и я больше не произнесу ни слова!
Здесь, в середине двора, когда первый луч зари окрасил небо на востоке и весь бескрайний мир вокруг, он почувствовал, что на него со всех сторон надвигаются стены.
— Я не могу остаться, — прерывисто произнес он. — Неважно, хочу я этого или нет. Я не могу!
— Можешь! — Она слегка коснулась его руки.
— Нет! — Он оттолкнул ее руку и отступил. — Ты не слушаешь? Что с тобой? Ради Бога, я вчера вечером чуть было не стал причиной смерти твоего сына! Ты должна оставить меня в покое, отпустить меня...
— Ты спас ему жизнь! — Она подошла к нему, почти умоляюще протянув руки. — Чейз, ты же не винишь меня в том, что чуть было не произошло, правда?
— Я должен был все сделать иначе. Я должен был вовремя остановить Уэйна. Со мной почти всегда так происходит! — На него нахлынуло отчаяние, волнение сдавило горло. — Всегда, — тихо повторил он. — Стоит мне лишь приблизиться к людям, которые мне небезразличны, им тотчас же грозит опасность! Или нечто похуже.
— Чейз? Неужели ты считаешь себя чем-то вроде злого гения?
Он сейчас не видел Саммер. Он видел прошлое и все дороги, все пути, ведущие в никуда.
— Так уж устроен мир, Саммер! Как только ты к чему-то привыкнешь и подумаешь, что так будет всегда, жизнь это у тебя отбирает. Я уже давно перестал ждать, когда моя жизнь изменится. Я научился находиться в постоянном движении.
— Скажи мне, — спросила она, почувствовав у себя на плече его теплую руку, — почему ты на самом деле оставил родео?
Он заморгал, и внезапная смена темы вернула его в настоящее.
— Мое колено...
— Нет! — Она помотала головой. — Нет, ты меня не проведешь! Несмотря на колено ты мог делать все, что хотел, и боль показалась тебе удобным предлогом для того, чтобы расстаться с любимым делом! Думаю, ты оставил родео именно потому, что слишком любил его!
Она крепко сжала его руку и отпустила.
Чейз раскрыл рот, чтобы ответить, потом закрыл. Как оказалось, ему нечего было сказать. Абсолютно нечего. Поэтому он сделал то, что всегда делал в таких случаях. Он повернулся и пошел.
Ему вдогонку прозвучал голос Саммер:
— Мне нужно остаться неподалеку от дома, чтобы услышать Рики, если он проснется. Я не могу идти с тобой, Чейз!
Чейзу понадобилось тридцать минут, чтобы собрать вещи. Он управился бы и за половину этого времени, но никак не мог сосредоточиться.
Упаковавшись, он сразу же сообразил, что не сможет унести весь багаж, да еще с больной ногой и раненой рукой.
Он оставил на постели рубашку помощника шерифа, сложил вещи у двери и вышел из вольера в последней паре чистых джинсов, теплой розовой рубашке, старом стетсоне и старых сапогах. Он ощутил себя наконец таким свободным, каким только может быть человек! Когда он зашагал по дороге, у него не было никакого багажа.
Ничего, кроме воспоминаний.
И все же не воспоминания о женщине, от которой он уходил, преследовали его. И даже не воспоминания о той ночи, когда он потерял родителей, и не призраки более позднего времени, когда его начали передавать в приемные семьи. К тому времени, когда власти перемещали его из одной семьи в другую, это уже не имело значения. После второго переезда ему больше нравилось кочевать, чем оставаться на одном месте.
Нет, его ослепляли воспоминания о тех днях, когда он участвовал в родео!
Он любил родео. Любил до самозабвения, за его праздничную атмосферу: состязания, лошади, толпа болельщиков — и за возможность постоянно двигаться вперед.
Вдруг Чейза Магуайра осенило. Он остановился как вкопанный. Все, что имело для него значение, все самое дорогое всегда оставалось с ним!
Услышав у себя за спиной тявканье, он удивленно оглянулся.
За ним по дороге бежала Келпи! Подбежав к нему, она завиляла хвостом и начала свой счастливый танец. Он изумленно смотрел на нее, пытаясь догадаться, как она сумела вырваться за ограду. Он был уверен, что, уходя, запер ворота.
В ста метрах от него женщина в старых джинсах и выцветшей фланелевой рубашке закрывала ворота, которые она, очевидно, открыла, чтобы выпустить собаку.
Несколько секунд она смотрела на него. С такого расстояния он не мог видеть выражения ее лица. Затем она повернулась и пошла к дому.
Саммер искренне верила, что не плачет, когда поднималась по ступенькам заднего крыльца. Она слишком устала, чтобы плакать об этом проклятом упрямом ковбое, в которого имела несчастье влюбиться! И которого она, похоже, больше никогда не увидит.
— Я привел обратно твою собаку, — неожиданно услышала Саммер у себя за спиной голос Чейза. — Что за глупая уловка — посылать за мной собаку! О чем, черт возьми, ты думала?
Его гнев почему-то заставил ее улыбнуться.
— Может быть, я хотела вернуть тебя, просто для того, чтобы доказать, что мне это под силу!
— Да, — сказал он. — Увидев, как она со всех ног мчится на меня, я подумал, что ты каким-то образом проведала, что душа моя разрывается от одиночества, но я не знаю, как остановиться, несмотря на то, что люблю тебя!
Она повернулась и бросилась в его объятия.
— Я понял, — произнес он сдавленным голосом, прерывая слова поцелуями, — что никогда не избавлюсь от тебя, если твоя собака пойдет со мной, а ты ведь не собиралась отпускать меня без сопровождения, да? Поэтому я решил, что мне, может быть, лучше вернуться! — Он замолчал, прижавшись щекой к ее щеке. — Тогда я чуть голову не потерял от счастья!
Она чувствовала его радость — в его улыбке, в биении его сердца. Или, может быть, это ее сердце скакало, как лошадь, пущенная галопом?
— Я не ожидала, что ты вернешься!
Чейз нежно приник к ее губам. Первый раз в жизни у него было время насладиться этим поцелуем, потому что он не собирался уезжать. В ближайшее время. И вообще... если, конечно, получит благоприятный ответ на свой следующий вопрос.
— Я хочу показать тебе мою спальню, — прошептала она.
О Боже, как он хотел ее увидеть! Но у Чейза Магуайра, человека, постоянно рисковавшего жизнью начиная с пятнадцати лет, хватило мужества сказать то, что он должен был сказать:
— Думаешь, Мод согласится на роль посаженой матери?
У нее перехватило дыхание.
— Чейз, я хочу быть уверенной, что правильно тебя поняла. Ты мне делаешь предложение?
Он кивнул, испуганный еще больше, чем тогда, когда опустился на спину огромного своенравного быка.
— Отвратительное, знаешь ли, предложение, но я говорю «да»!
— Слава Богу! — произнес он с широкой улыбкой.
В течение нескольких долгих мгновений Чейз Магуайр стоял в этой маленькой уютной кухоньке, в доме, которому суждено было стать его первым настоящим домом за двадцать три года.
Снаружи еще моросило, но уже сияло солнце. Поэтому не удивительно, что он увидел мягкие цвета радуги, засиявшей на горизонте. Это было прекрасное зрелище. Но Чейз Магуайр уже нашел свою радугу!