— Боже, боже! — протянула я. — Какие страсти, какая романтика! Ждали прекрасную фею, а тут я вместо нее. Кстати, как она выглядела, эта фея? Может, мы похожи?
— Я не видел её лица, — признался он. — Тогда мне было совсем плохо от яда.
— Не видел лица?! Да вы с ума сошли, господин колдун!
Мы присели передохнуть, я пыталась отдышаться, мечтая о бутылочке ледяного фруктового чая, но расспрашивать Брайера Хагеботьера Розена не перестала.
— А вдруг она уродливая, как фея Карабос? Ваша спасительница?
— Нет! — с негодованием возразил Спящий красавец, даже не запыхавшись от быстрой ходьбы. — Моя любимая — прекрасна. И когда я увижу ее, то влюблюсь ещё сильнее.
— Как ребенок, — фыркнула я.
— Помалкивай, Крошка, — снисходительно бросил он. — Я старше тебя больше чем на сто лет, прояви уважение.
— Если учесть, что все эти сто лет вы продрыхли, как сурок…
— Я должен всё выяснить, — перебил он. — И ты мне поможешь.
— Не желаю, — отрезала я, для верности хлопнув себя ладонями по коленям. — Выясняйте, ищите, а я хочу отправиться домой.
— И как ты собираешься это сделать? — засмеялся он, и мне снова захотелось его придушить. — Скоро утро, полнолуние прошло, Крошка. Ты сможешь вернуться в свой мир только через месяц. И то если я тебя отпущу.
— Как это — если? — опешила я. — Ищите свою фею Сирени без меня!
— Почему — фею Сирени? — заинтересовался он.
Пришлось рассказать, что по известной мне сказке, Спящую красавицу спасла от проклятья колдуньи фея Сирени.
Брайер выслушал меня очень внимательно, помолчал, а потом рассмеялся:
— Какая ерунда, — заявил он, поднимаясь и потягиваясь. — Меня, скорее, спасла фея Роз, потому что она пришла ко мне, пахнущая розами, и во сне я постоянно чувствовал запах роз.
— А-ха-ха! — передразнила я его, поднимаясь с трудом, потому что ноги болезненно заныли, требуя более продолжительного отдыха. — Розы — это банально. Ваша фея работала без фантазии.
— Не говори о ней плохо, иначе накажу за оскорбление моей дамы, — заявил Спящий красавец очень серьезно. — Розы — это цветы любви. Она сказала, что любит меня и вернется ко мне. Но почему же тогда не пришла?..
— Могла просто забыть. Старческий склероз, знаете ли, — сказала я безжалостно, когда мы пошли дальше — то в горку, то с горки, через кусты и болотца. — Ей сейчас лет сто двадцать. Вряд ли она захочет увидеть вас — вы ведь как были красавчиком, так и остались. А она? Сильно сомневаюсь. А может, она умерла? Или у нее куча детей, внуков и правнуков — от другого? Вышла замуж и была счастлива.
Он молчал довольно долго, а потом сказал тихо и твёрдо:
— Я должен узнать, что с ней стало. Я должен её найти.
Мне оставалось лишь закатить глаза, услышав это.
Наивный мальчишка, у которого ещё молоко на губах не обсохло! Придумал себе какую-то фею, влюбился в неё заочно, и из-за этого все мои неприятности!
Я накручивала себя напрасно, потому что в моих приключениях фон Розен был совсем не виноват. Виноваты были Анька и… и моя жадность. Да, жадность. Потому что не смотря ни на что я согласилась провести эту проклятую экскурсию. А потом согласилась идти целовать прекрасного принца в обмен на Запфельбург.
— Куда мы идём-то? — спросила я устало.
— Сначала найдём любую деревеньку, — бодро ответил Спящий красавец, — а оттуда будем добираться до Ванттепихена. В этом городе ткут лучшие гобелены, и мне как можно скорее необходим чехол для варгана.
— Без чехла — никак? — равнодушно спросила я, потому что какие-то там гобеленовые чехлы для колдовских варганов казались мне ерундой на постном масле.
— Варган без чехла — всё равно, что человек без кожи, — сказал Спящий красавец наставительно. — Ужасное зрелище! И магия страдает.
— Ваш варган лежал без чехла сто лет, — напомнила я ему.
— Но магию-то он не творил, — возразил Спящий красавец. — А сегодня он знатно постарался. Видишь? — он показал мне металлическую пластинку. — Видишь? Тут ржавчина.
В полутьме я разглядела крохотное пятнышко на металлическом язычке.
— Это последствия применения магии без чехла, — серьезно объяснил Брайер. — Не надо пока его использовать, иначе будет ещё хуже.
— Впервые слышу о варганной магии, — проворчала я, спотыкаясь на каждом шагу.
— Дремучий ты человек, — снисходительно сказал юноша, — из дремучей страны. Я сам сделал это варган, — он поднял музыкальный инструмент к небу, любуясь на ходу. — Он — продолжение меня самого. Будет плохо ему, будет плохо и мне. Мы с ним едины. И столько славных дел мы совершили вместе…