В свою очередь, старуха тоже смотрела на меня, вытаращив белёсые глаза — куда только девалась спесивая уверенность.
— Забавно, — произнесла старуха и вдруг усмехнулась.
Усмешка при свете луны выглядела пугающей — будто мне ухмыльнулся череп.
— Что забавно? Какую миссию? — сказала я, отчаянно храбрясь. — Что происходит?
— Происходят исторические события, принцесса, — старуха перешла на деловитый тон. — И вы должны сыграть в них главную роль.
Кусты раздвинулись, и к нам вышли господин Ниманд и Ганс. Ни тот, ни другой не выказали удивления по поводу странного вида замка, и было похоже, что с ума тут схожу я одна.
— Подождите, — попробовала я остаться в рамках здравого смысла, — во-первых, я — никакая не принцесса…
Старуха кивнула господину Ниманду, и тот выступил вперед, доставая из кармана сложенный лист бумаги.
— Вы — самая настоящая принцесса, госпожа Крошкен, — сказал Ниманд. — И вот — ваше свидетельство о рождении. Всё, как полагается, с печатями и подписями. Вы — старшая дочь короля Виллема V Лимбургского, из Хопфенской династии. Маринетта Виктория Шарлен фон Хопфен. И вам предстоит совершить сегодня настоящее чудо.
— Взлететь на луну? — машинально съязвила я, поправляя очки и разворачивая листок, который он мне протянул.
Мне мало что сказали рукописные витиеватые буковки, и печати с гербами не произвели впечатления. Сейчас можно напечатать любую ерунду на принтере. Но я всё равно принялась внимательно изучать бумажку, чтобы потянуть время.
— Вы не верите, — удовлетворенно кивнула старуха. — Попробуйте размышлять здраво. Вы же не думаете, что вас пригласили в Швабию за красивые глаза? Пригласили, устроили на работу, обеспечили жильем… За вас походатайствовал отец. Потому что вы — старшая принцесса Лимбургская, и нравится вам или нет, но сегодня вы должны снять древнее проклятие с моего сына. Принцесса Маринетта, — продолжала старуха в черном громко и торжественно, — мой сын вот уже сто лет спит в замке Запфельбург, проклятый злобной феей, и только поцелуй настоящей принцессы способен пробудить его.
— И эта настоящая принцесса — именно я, — проявила я необыкновенную догадливость.
— Старшая. Настоящая. Принцесса, — подтвердила старуха, криво улыбаясь углом рта. — И вы не откажете несчастной матери в помощи.
— С чего вы так решили? — я вернула господину Ниманду бумагу с печатями и начала потихоньку пятиться.
Придумали тоже. Мой папочка — король. Ага. И я — вроде прекрасного принца с воскрешающим поцелуем. Только коня не хватает. Белого.
— Потому что теперь вы принадлежите мне, принцесса Маринетта. Я купила вас у вашей семьи. И заплатила очень дорого, — старуха оперлась на клюку.
— Это ваши проблемы, — заметила я. — Никто не вправе меня продавать и покупать. Я — свободный человек, и…
Старуха кивнула Ниманду, и тот в одно мгновение сцапал меня за руку.
Завизжав от страха, я пыталась вырваться, но Ниманд подтащил меня к старухе, и та, что-то бормоча, коснулась костлявым пальцем моего лба.
Ничего не произошло, и я постепенно затихла, понимая, что не освобожусь от Ниманда — он был гораздо меня сильнее. Может, если я буду тихой и послушной, меня отпустят?
Так и получилось. Старуха отняла палец от моего лба, и я перевела дыхание.
— Отпусти её, Гайдин, — велела старуха, и Ниманд, который оказался вовсе не Нимандом, сразу разжал руки.
Я сразу же бросилась бежать, никто меня не преследовал, но через несколько шагов я получила сильный удар по затылку. От удара я полетела лицом вниз, очки улетели куда-то в траву, а я распласталась по земле, пытаясь собрать мозги в кучку.
— Ты не убежишь, принцесса, — раздался голос старухи надо мной. — Где бы ты ни была, моя сила тебя настигнет.
— Не имеете права… — жалобно проскулила я, от души благодаря жадную и глупую Аньку, и своё собственное легкомыслие.
Надо было послать сразу эту индивидуальную экскурсию…
Молчаливый Ганс нашел мои очки и вложил в мою ладонь, пока Ниманд-Гайдин помогал мне подняться.
— Проявите благоразумие, Маринетта, — продолжала старуха, опираясь на клюку и следя за мной внимательно, как хищная птица за цыплёнком. Сходство только усиливали крючковатый нос и впалый, беззубый рот. — Вас предали, но если поможете мне, я исправлю эту несправедливость и щедро вас награжу.