Милу — уж точно. Но сначала это была объективная реальность, констатация факта: «У Милы Молинье — шикарные ноги». Что-то вроде: «Небо голубое. Я не люблю сырые помидоры». И все в этом духе.
Ничего больше.
И уж точно не эта… инстинктивная реакция на изгиб бедра и икру. Это сжатие внутри… этот жар, обдающий кожу… Внезапная реакция, будто удар под дых.
Подошел черед его подачи. Себ перевел дух, несколько раз отбил мяч и, качнувшись назад на пятке, подбросил его высоко в вечернее небо.
Шлеп.
Эйс. Отлично.
— Пятнадцать — ноль.
Но была ли она так внезапна? Его реакция?
После того, что он наговорил вчера, Себ убедил себя, что просто озвучил факт. У Милы действительно были потрясающие глаза. И лишь с уходом Милы он осознал, как от ее присутствия замедлился ритм сердца, а все тело расслабилось в приятной неге.
Шлеп.
Мяч приземлился слишком далеко. Мила улыбнулась и, перехватив взгляд Себа, сделала несколько шагов вперед, готовясь отбивать менее мощную вторую подачу.
Шлеп.
Себ вдруг ударил по мячу еще сильнее. Сейчас ему было не до тактических приемов.
— Аут! — возвестила Мила.
Она все-таки отбила далеко улетевший мяч, и Себ остановил его полет ракеткой. Несколько раз стукнув по мячу, он сунул его в карман.
— Пятнадцать — пятнадцать.
Перед новой подачей Себа Мила вскинула руку, знаком прося подождать. Себ наблюдал, как она возилась со своими волосами, убирая их за уши и закрепляя заколками, чтобы пряди не падали на глаза. В том, что она делала, не было ничего соблазняющего, — только вот майка облепила тело Милы, когда она вскинула руки. Под тонкой материей проступили очертания ее талии и грудей.
Себ резко отвернулся, и впервые в жизни сокрушительный удар по твердой поверхности корта принес ему такое облегчение. Он почти физически ощутил это — удовлетворение от мышечной разрядки, позволившее отвлечься от неприличных мыслей о Миле.
Его подруге…
Лучшей подруге Стефани.
Отныне Себ понимал лишь одно: Мила должна снова стать частью его жизни. Платонически. Потому что, даже если она каким-то невероятным образом сочла бы его привлекательным, ни о каких отношениях не могло быть и речи.
Ни с Милой, ни с любой другой женщиной.
Он отошел на заднюю линию.
Шлеп.
Эйс.
— Тридцать — пятнадцать.
После Стефани у него были женщины. Две, если быть точным. Бессмысленные, ничего не значащие связи. В затуманенном горем состоянии он забредал в лондонские бары, а потом даже не мог вспомнить имен своих партнерш. Он просыпался в одиночестве и еще более опустошенным — поэтому решил остановиться.
С последней связи прошло много месяцев. Почти год.
Шлеп. Шлеп. Шлеп.
— Сорок — пятнадцать.
У него не получилось со случайным сексом — и точно не получилось с браком. Себ едва мог припомнить, когда последний раз спал со Стефани, — он всегда работал до поздней ночи. А когда приходил домой, между ними ощущалась дистанция. Он отмахивался от Стеф, когда она пыталась заговорить с ним.
Он отчетливо помнил очертания ее тела, когда она спала в их постели, спиной к нему. Всегда.
Он не находил времени для Стеф и упорно игнорировал ее беспокойство по поводу их брака. Недостаток общения, недостаток близости — фактически, их пути разошлись уже давно.
Он причинял боль тем, кого любил. Ему не стоило заводить отношения. Это ведь он подтолкнул свою жену к катастрофическому выбору.
Шлеп. Шлеп. Шлеп.
Мила дотянулась за посланным Себом через весь корт мячом и отбила его высокой «свечой». Себ побежал к сетке, ожидая, что мяч вот-вот прилетит и он сможет отбить его сокрушительным ударом сверху вниз. Он вскинул ракетку, приготовившись.
А потом, подгоняемый всеми неловкими, неприятными, нежеланными эмоциями, бурлившими у него внутри, размахнулся и…
Смэш вышел превосходным — прямо в угол задней линии. У Милы не было ни малейшего шанса достать мяч, но она все-таки попыталась, вытянув ноги, руки и ракетку до абсолютного предела.
И тут Мила споткнулась, рухнула на корт, немного проскользив по его безжалостно жесткому покрытию.
Прежде чем она успела затормозить, Себ со всех ног бросился к ней.
Она с усилием села, вытянув красные, в царапинах ладони.
— Ой, — слабо улыбнулась она.
Себ опустился рядом с ней.
— Ты в порядке?
Колоссальным усилием воли Себ удержался от желания сжать Милу в объятиях. Он с тревогой окинул ее взглядом в поисках каких-нибудь признаков ран.