– Рэйф! – Кит сорвалась с места и метнулась через разделяющее их расстояние. Он все еще не двигался, даже когда она кинулась ему на грудь и обняла за стройную талию. – Рэйф, что ты тут делаешь?
– Ты же не думала, что видишь меня в последний раз? Уже должна была меня хорошо изучить.
Кит отступила на шаг, чтобы посмотреть в его глаза. Их темные глубины пристально разглядывали ее, в центре появились огоньки.
– Ты был со мной всю дорогу? Все это время?
Рэйф наконец-то пошевелился, его рука прошлась по щеке Кит.
– Я не мог позволить тебе уехать, не зная, что ты в безопасности.
Кит снова уткнулась лицом в теплую стену его груди, вдыхая запах, ставший таким же родным, как собственный.
Он никогда не покидал ее. У Кит защемило в груди. Она была такой ослицей, а он никогда не оставлял ее.
Его голос прогрохотал ей в ухо.
– Я должен был убедиться, что ты справляешься с собой. – Рэйф вздрогнул. – Теперь я знаю.
Кит подняла голову, внезапно забеспокоившись.
– Рэйф?
– Что гораздо важнее, ты смогла убедиться, что справляешься с собой. Никогда не сомневайся в этом, Кит.
– Что ты говоришь, Рэйф?
Его рука легонько коснулась ее затылка.
– Ты сильная. Сильнее меня. Я родился с этим, и мне потребовались годы, чтобы обрести над собой полный контроль. – Он сжал пальцы в ее волосах, дыхание вырывалось со свистом. – Ты никогда не потеряешь контроль.
Кит кивнула, осознав, что может продолжать охотиться, что сейчас может внести значимый вклад. Может спасать жизни, чего не могла прежде.
– Не знаю почему, но мне кажется, что это похоже на прощание.
Со вздохом Рэйф отодвинул ее от себя, его рука соскользнула с ее головы. Его темные глаза так пристально смотрели на ее лицо, словно запоминая его, выжигая у себя в памяти. Чувство тревоги зародилось где-то в животе, усилившись, когда он сказал:
– Потому что это так. Ты во мне не нуждаешься. Я сказал себе: ты пытаешься удержать ее подле себя. Я не буду таким эгоистом. Прощай. Кит.
По ней прокатилась волна холода. Она задрожала в сырой ночи.
– Рэйф, нет.
– Я наблюдал за тобой. – Его губы изогнулись в невеселой улыбке. – Я видел тебя. – Он закивал. – Ты была хороша. Очень хороша. Ты можешь себя контролировать.
Кит схватила его за руку.
– Я… – что она могла сказать? То что не хочет заниматься этим в одиночку. Что она до смерти боится остаться одной. Что не могла столкнуться с раскинувшейся перед ней бездной времени, поколениями. Одна. Без него. Она выбрала правду.
– Ты мне нужен. – Слова полились из нее горячим потоком.
Рэйф покачал головой. Медленно. С сожалением.
– Нет, Кит.
Она впилась пальцами в его руки, полная решимости убедить его.
– Да.
Став на цыпочки, Кит прижала свои губы к его в крепком, отчаянном поцелуе. Она повисла на нем, прижавшись грудью к его гуди. Трогая, пробуя… любя.
– Пожалуйста, Рэйф. – Ее голос оборвался на его имени.
Со стоном он наконец сдался, зарывшись руками в ее волосы. Кровь побежала по ее венам быстрее и сильнее, когда он скользнул языком ей в рот. Она хныкала, изо всех сил пытаясь прижаться ближе, подозревая, что никогда не будет достаточно близко.
Вот значит, что чувствуешь, когда любишь человека, внезапно поняла Кит. Чувствуешь глубокую связь с другой душой. Как раз то, по чему она тосковала всю жизнь.
Она не позволит этому выскользнуть у нее из пальцев.
Глава 29
Со стоном Рэйф отодвинул Кит от себя, крепко удерживая ее руками за плечи.
– Нет, – выпалил он, словно это слово обжигало его.
– Да, – выдохнула она, подаваясь вперед, чтобы вернуться в его объятия. Это вынудило его приложить больше усилий, чтобы удерживать ее на расстоянии вытянутой руки. – Ты был прав, Рэйф. Мы действительно принадлежим друг другу. Ты превратил меня. Мы оба дувенату…
– Нет, – вымучено проговорил он, снимая свои руки с ее плеч, будто ее чувства обжигали его. – Это не причина.
Он отвернулся от нее и начал уходить быстрым и уверенным шагом, отступая по направлению к переулку. Она последовала за ним.
– Ты прошла через многое, Кит. Тебе кажется, что ты должна остановить свой выбор на мне. Потому что мы похожи. Потому что это легко. Поскольку, за исключением моего брата, который далек от идеала сдержанности, есть только два выживших дувенату – и это мы.
– Совсем не поэтому, – настаивала она, следуя за ним через улицу. Со сдавленным, безрадостным смешком она добавила: – И ничто из того, что касается нас, не может быть легко.