Дорога оказалась безопасной. Стоило заметить на горизонте грифонов, я спускался ближе к земле. Но вот, чем ближе к землям вампиров, стал замечать странности. Приземлился посреди опустевшего поселения. Двери домов, сорванные с петель. Где-то я такое уже видел. Вспоминание резко вынырнуло из глубины памяти. Охота. Не первая. Но я не мог остановиться. Врывался в дом, отбрасывая мужчин в сторону, стоило им стать на моём пути. Я искал её. Ту, что обещала. Клялась в любви. И я поверил. Тот, кто прожил на этом свете сотни зим, растаял перед силой её карих глаз, нежностью рук и сладостью губ. Стоял у алтаря и ждал её. А вокруг стояли те, кто был ниже меня по статусу и силе, и они улыбались, насмешливо, злорадно. Я сорвался и остановился лишь тогда, когда держал в своих руках её шею. Смотрел в ненавистные карие глаза, из которых лились слёзы. Развернул её, чтобы ей было лучше видно то, что произошло с её домом. Приказал вывести всех, кто ещё остался в живых.
– Кто из них заставил тебя отказаться от своего слова?
– Лестат, не надо! Прошу! – молила она.
– Я жду!
– Лестат, прости, – всхлипывала она, – я не знала, что делала.
Я не слушал её и указал на трёх человек. Она замерла, наблюдая, как из их тел уходит жизнь, под клыками вампиров. И взвыла, когда их тела свалились на землю. Я отдавал приказ пока не остался один. Тот, кого слишком часто я видел рядом с ней. Кто смотрел на неё так же, как я.
– Нет! Пощади его! Я сделаю всё, что ты попросишь! Только не убивай его! – билась она в моих руках.
– Он останется жить, – прошептал ей на ушко, – Пока.
Я наклонился к ней, разрывая блузку на плече. Белая гладкая кожа. Я безжалостно впился клыками. Она не простит, но мне было плевать. Я буду мстить, долго, долго, ведь у неё теперь впереди были сотни зим. Я следил за её сердцебиением, чувствовал, как одна жизнь уходит, чтобы дать место другой. Пора. Зализал языком ранки и, проткнув руку, подсунул запястье к её губам. Сжимая и разжимая кулак, следил, чтобы кровь капала в рот. Её первый глоток встретил с радостью и обратил внимание на того, кто виноват во всём этом. Он догадался и безумным взглядом следил за ней. Её руки прижали запястье к губам, и она жадно пила мою кровь.
– На первый раз хватит. Залижи ранки, – она послушалась, – Молодец! Не потеряла ни капли! – похвалил я.
– Ещё! – попросила она. Её взгляд так умолял, что я не смог ей отказать.
Я отпустил её и отошел на шаг. Она растерянно оглянулась, и её взгляд остановился на том, кто был ей дорог. Ноздри затрепетали, и она судорожно сглотнула:
– Нет! Только не он! – кричала она.
– Ты знаешь, до ближайшего поселения двадцать гархов. Но туда ты отправишься одна.
– Лестат, пожалуйста.
Я схватил её за шею и приподнял над землёй:
– Ты не оставила мне выбора, я не оставлю его тебе, – процедил сквозь зубы и отдал приказ, – возвращаемся в замок.
Я уходил, не оборачиваясь. Она продержалась лишь до мгновенья, когда он обнял её.
Áленка. После того дня она перестала для меня существовать, хотя мы постоянно пересекались в замке. У меня было предположение, что она причастно к моей смерти.
– Чужак! – выкрикнул вампир, появившийся за моей спиной, отвлекая от воспоминаний. Почувствовав мою магию, произнёс, – с возвращением, Высший. Вам предоставить лошадь?
Умный мальчик. Кивнув, на его вопрос, повернулся. Он стоял, опустив голову, одним коленом упираясь в землю.
– Кто сейчас во главе?
– Лорентин и Морис.
«Эти двое не потерпят конкуренции с моей стороны. Будет трудно убедить их, что к власти я не стремлюсь. По крайней мере, пока. Слишком слаб. Вот после ритуала можно будет подумать и о месте Главы. И я сделаю всё необходимое, чтобы Таниэль выполнила своё обещания. Второй такой ошибки я не допущу. В назначенный час я сам явлюсь за ней. Открыть портал к ней поможет кровь».
Я неспешно двигался к замку, появившемуся вдалеке. Некогда грозная цитадель вампиров выглядела плачевно. Это вызывало злость и негодование. Неужели главы не справляются со своими обязанностями. Мост был опущен. Молодой вампир уже передал весть о моём появлении. Ржавые цепи заскрежетали за моей спиной, опуская решётку. Войны приклоняли колени. Но в их глазах я видел тревогу и панику. Я никогда не причинял вред своим. Одна надежда на Силестина. Старый друг. Если он жив, расскажет, что происходит.