– Её мы нашли случайно, в кустах, обходя цитадель, – сказал вампир, отбрасывая край мешковины.
Тело молодой женщины было обескровлено. На шее, будто выдран кусок плоти, а на кистях и бёдрах аккуратные следы от клыков. Умирающий вампир – это чудовище, не контролирующее жажду и силу. Из последних сил он набрасывается на жертву, разрывая плоть, отделяющую его от спасительно пульсирующей крови. А утолив голод, высушивает её до конца, оставляя холодный синеватый труп. Такой же, как лежал на ковре.
«Что бы Я сделал на месте Мориса? Убил идиотку, согласившуюся на ритуал, и чем скорее, тем лучше. А чтобы найти её, мне понадобилась бы лишь капля крови вампира. И Морис её получил», размышлял я, а ярость поднималась из глубины моей души, заполняя каждую клеточку тела. Магия забурлила в крови, а я не смог ей отказать и выпустил на свободу. Тихий стон раздался рядом. На полу корчились оба вампира. Кровь в их жилах горела и искала выход. Из глаз, носа и ушей она текла тонкими струйками на пол. «Таниэль жива», это я понял, создав нить портала к ней. Успокоившись, взял магию под контроль и развеял нить. Призвал двух мужчин-людей и поставил на колени перед вампирами, остальное они сделали сами. Комнату наполнил любимый металлический аромат.
– Силестин, – позвал я, – приготовь всё необходимое к ритуалу и собери тех, кто верен мне.
– Верные тебе вампиры, прибудут в цитадель к вечеру.
– Хорошо, подготовь для них комнаты. Я не могу рисковать жизнью Таниэль, и для её защиты мне понадобятся все, – отдав распоряжения, отпустил вампиров и людей, которые так и стояли в ожидании приказа.
Мне оставалось дождаться вечера и, как только всё будет готово, отправиться за ней.
***Над этой главой я ещё поработаю, но пока как есть предлагаю на Ваш суд. Очень жду комментрии.
Глава двадцать третья.
Эльнай Иксам Фисаруил (эльф, целитель и маг воды)
«Как случилось так, что эта девчонка смогла залезть мне под кожу? Так глубоко, что выдрать её оттуда не получается?», очередной вопрос потонул в бокале эльфийского вина. Дроу! Пустая бутылка полетела и, ударившись о стену, разбилась на множество мельчайших осколков. Дом зашумел, негодуя. Тёмный! Вторая бутылка полетела в другую сторону. Дом затрясло, в недовольстве от моего поступка. Илинури! Горлышко третьей бутылки сжали мои пальцы, но руку для замаха поднять я не успел, кто-то сильно сжал плечи.
– Эльнай! Прекрати! Иначе ночь мы проведём на улице! – гневно кричал брат.
Рука с бутылкой опустилась на стол. Брат отступил назад, а я устало упал в кресло.
– Каелар! – крикнул он.
Двери тут же открылись, словно слуга только и ждал, когда его позовут. Каелар кинулся убирать следы моей вспыльчивости. Я вяло следил за его движениями. Дом ещё трясло, но это было больше похоже на бурчание старого друга. А вот брат смотрел пристально, и как только Каелар покинет комнату, меня ожидал серьёзный разговор. Пьяно усмехнулся и икнул.
– Эльнай! Ты! Пьян?! – возмущенно спросил Коехтас Фисаруил. – Творцы Илригума! Я очень хочу познакомиться с той, кто довёл моего высокомерного, надменного, напыщенного брата, до такого скотского состояния.
Осмотрел себя сверху вниз. Усмехнулся. Одежда не свежая, сапоги не чищены. Да! И это будущий фаворит королевы Корруалии, а возможно и будущий… Снова усмехнулся. Не Кору я хотел видеть в своей постели. Злость с новой силой поднялась внутри, а пальцы сжались в кулаки на подлокотниках кресла.
– Ясно, – усмехнулся младший. Подошёл ко мне и, положив руки на виски, пустил магию, полностью отрезвляя меня. – Ну что, лучше?
– Нет. Зря старался, – огрызнулся я, но взглянув в недовольные глаза цвета первых листьев, как у матушки, решил извиниться. – Прости, Коехтас, и спасибо.
– Что ещё натворила, твоя некромантка?
– Спасла жизнь дроу.
– И только то. Ты бы не напивался из-за такого пустяка. Да, ты после измены Коры не напивался. Рассказывай, я весь внимание, – улыбнувшись, занял кресло с другой стороны стола и налил себе вина.
Я изложил Коехтасу всё, что мне было известно, умолчав только о своих подозрениях. Брат внимательно слушал, делал небольшие глотки из своего бокала, смакуя вино. На его лице блуждала загадочная улыбка, а снисходительный взгляд в мою сторону начинал меня раздражать.