«Где ты был?», поинтересовалась, ласково гладя между ушами.
«Гулял», судя по его удовлетворённой морде, он успел не только нагулять аппетит, но и где-то его утолить.
«Что расскажешь?»
«Темнота, решётка, оковы, беглец, тёмный маг».
А ты, Танюша, разбирайся, что он имел в виду. Поразмыслив немного, решила, что Ашна добрался до подземелья. В таком месте, как это должно быть много тайных, скрытых от глаз, мест, потайных ходов, даже руки зачесались проверить. Но не в этот раз. Дверь ещё не открылась, а я уже слышала болтушку Феру. Её рот не закрывался и на миг, выдавая кучу ненужной информации. Руда едва успевала вставить хоть слово в нескончаемый поток сестры. Они были так похожи внешне и так отличались друг от друга. Одна бойкая и говорливая, другая тихая и спокойная, но при этом действовали слаженно, в чём мне предстояло убедиться в очередной раз. Их руки порхали над моим телом, а мне оставалось мучиться в ожидании, что у них получиться.
Стоя перед зеркалом, смотрела на результат работы. «Красивая», оценил мой внешний вид Ашна. И он был прав. Я выглядела потрясающе привлекательной, волосы, отросшие за это время, убраны назад и крупными локонами лежали на плечах, макияж придал лицу женственности, матовая кожа без единого волоска. Чтобы сказал Эльнай, если бы увидел меня такой! Не растрепанной, не смущённой. А сильной, уверенной, обнажённой. Нет! Нельзя! Надо забыть, вычеркнуть его из своей жизни, надо попытаться! Образ эльфа, в который раз бередил душу.
Поймала завистливый взгляд Руды на мою грудь, одёрнула руку, чтоб не прикрыться. Она смотрела как-то по-доброму, а скоро за мной будут наблюдать десятки вампиров, и их взгляды будут совсем другими. Злобные, ненавидящие, они заставят нервничать и сомневаться в правильности моего поступка. «Я справлюсь, я – сильная», повторяла про себя.
Ткань чёрного платья, которое помогла надеть Фера, была настолько тонкой и лёгкой, что я практический не ощущала его на себе. Облегающее сверху, ничего не скрывая, и спадающее свободно вниз. Туфли на высоком каблуке оказались удобными, и риск сломать себе ноги сводился к минимуму, хотя на все сто процентов я уверена не была.
Вошел Силестин, окинув меня внимательным взглядом, остался доволен увиденным:
– Таниэль, не могу предположить, кому будут завидовать больше, вам или Лестату! – с лукавой улыбкой произнёс он, – вы очаровательны!
Засмущалась и от слов, и от желания, притаившегося в его глазах, чем ещё больше развеселила вампира.
– Вы – молодцы, – обратился он к сёстрам, – после, я лично отблагодарю каждую из вас.
Щёки девушек окрасились румянцем и они, весело захихикав, уверили, что будут с нетерпением ждать обещанной награды. Силестин предложил руку, и я с удовольствием в неё вцепилась, бросив напоследок взгляд на ташхайвана, но тот лишь блеснул глазами, подбадривая.
Коридоры, коридоры, сплошные коридоры. Если у вампира была цель меня запутать, он этого добился. После третьего поворота-разворота я уже потерялась в пространстве. С уверенностью могла сказать, что с каждым новым коридором мы спускались всё ниже. Влажные каменные стены навевали нехорошие мысли, а неприятный запах лишь подпитывал мои страхи. Но я старалась не показывать виду, хотя вампиру было явно не до меня. Он вглядывался в темноту, постепенно замедляясь.
– Что-то не так? – а я молодец, даже голос не дрогнул.
Силестин посмотрел на меня и скривился:
– Как тебе сказать? Цитадель я знаю, как свои пять пальцев, в детстве излазил все её тайные закоулки и ходы. Дорогу проверил Лестат, но это место мне незнакомо и темнота впереди слишком плотная, ничего не вижу. Был бы один, проверил, но если с тобой что-то случиться, мне Лестат не только голову оторвёт.
Первым делом пустила магический шар, но тот, пролетев немного, остановился на границе тьмы. Сделав вид, что поправляю туфлю, опёрлась рукой о стену, отпуская магию. В ответ ударили болью, не физической, а тяжёлой, застарелой. Вскрикнув, отступила на шаг. Что-то пряталось в глубине Цитадели, только ей это не нравилось, оно её пугало. Отбросив сомнения, под удивлённым взглядом вампира, приложила к стене ладони, отпуская магию. Меня встретили с надеждой, жаловались на непочтительное отношение, на боль, что таиться за тяжёлой дверью со странными символами.