Мерил Сойер
Поцелуй в темноте
Любить – это осознавать возможность потери.
Часть первая
ЗЛОВЕЩЕЕ НОВОЛУНИЕ
1
– Надеюсь, они еще не сели ужинать, – сказала Ройс Бренту Фаренхолту, своему жениху, вместе с которым поднималась в тот роковой вечер по ступенькам, ведущим к дверям особняка в Сан-Франциско.
– Я скажу родителям, что разжать объятия было выше наших сил.
– Ты обязательно придумаешь какую-нибудь отговорку. У тебя это хорошо получается. – Ройс пыталась убедить себя, что ей наплевать, что подумают родители Брента. Но на самом деле их мнение имело вес: не пройдет и года, как они станут ее свекром и свекровью. Надо научиться с ними ладить.
За стеклянными дверями играли музыканты, наполняя весенний воздух бодрым танцевальным ритмом. Очередная вечеринка, хозяйка которой пытается пустить друзьям пыль в глаза. Такие мысли заставляли Ройс бояться предстоящего вечера. Она бы много отдала, чтобы спокойно провести его вдвоем с Брентом. Вместо этого ее ждала встреча с элитой Сан-Франциско.
Большинство этих людей звали город своим домом, но на самом деле жили здесь от силы несколько месяцев в году. Остальное время они проводили в загородных поместьях или на виллах юга Франции. На взгляд Ройс, многие из них, особенно родители Брента, слишком задирали нос. Деньги отгораживали их от остального мира, они не знали жизни, помимо узкого круга знакомых. Настоящий мир для них не существовал.
Черно-белый паркет вестибюля с рисунком в виде ромбов поблескивал в неярком свете люстр. Ройс и Брент поздоровались с Элеонорой и Уордом Фаренхолтами, затем Брент что-то наплел родителям о пробках – из-за них никогда нельзя приехать вовремя. Ройс сомневалась, что ему удалось их провести.
Опоздание было лишь симптомом другой, смертельной болезни, которую она так и назвала бы – «Ройс Энн Уинстон». Фаренхолты никогда не простят ей, что она разлучила их сыночка с Мисс Совершенство – Кэролайн Рэмбо, представительницей клана виноделов из Напа-Велли. Рэмбо из высшего света Сан-Франциско, их лучшие друзья – Рэмбо!
– Иди сюда, Ройс! – позвала Талиа, одна из закадычных подруг Ройс.
Ройс оставила Брента с родителями.
– О Талиа, ты потрясающе выглядишь!
Талиа тряхнула темно-шоколадной челкой, закатила черные глаза и повиляла узкими бедрами, обтянутыми черным шелковым платьем.
– Где мне до тебя! Если бы я могла одеть такое же платьице без лямок, как на тебе, Брент сделал бы предложение не тебе, а мне.
– Как по-твоему, вырез не великоват?
– Зато тебя запомнят все присутствующие мужчины.
Темно-синее платье очень шло к светлым волосам Ройс и удачно контрастировало с ее зелеными глазами, но было слишком откровенным. Она покосилась на строгое одеяние Элеоноры Фаренхолт. Еще один минус для Ройс. Что ж, поделом…
Разве не твердил ей отец: «Ройс, ты прямо как цыганка! Вечно безвкусный ситец, кричащие краски». Но она отказалась от черного платья, хотя Элеонора Фаренхолт настаивала, что на этой вечеринке все должны быть одеты в черное. В черном Ройс чувствовала бы себя принадлежащей к их стаду. К тому же черный цвет напоминал ей о двух похоронах: сначала матери, потом отца.
– Не переживай из-за платья, – подбодрила ее Талиа. – Все от тебя в восторге. Все читают твою колонку в газете. Будь остроумной, как всегда. К черту Фаренхолтов!
– Верно! Пошли они ко всем чертям!
Талиа указала на крохотную вечернюю сумочку, умещавшуюся у Ройс на ладони. Сумочка была сделана в форме котенка; котенок был усыпан хрусталем, только на месте глаз сияли зеленые камешки.
– Откуда у тебя деньги на сумочку от Юдит Лейбер?
– Бренту захотелось сделать мне приятное.
– Он тебя слишком балует.
– А мне нравится! Хотя сумочка очень непрактичная: в нее только и влезает, что губная помада и ключи. – Она зашептала Талии в самое ухо: – Из-за этой безумно дорогой сумки я испытываю комплекс вины. Она стоит недельной зарплаты моего отца! Привыкну ли я когда-нибудь к деньгам Брента? – Она покачала головой, отчего волосы рассыпались по голым плечам, и пристально посмотрела на Талию, заметив, что та выглядит рассеянной. – Ты в порядке?
– Все нормально. Я ни к чему не притрагивалась. Слово есть слово.
Ройс обняла Талию и дружески стиснула.
– Если я тебе понадоблюсь, в любое время дня или ночи обязательно позвони.
– Ты молодчина. Но обо мне не беспокойся. – Талиа пригладила свои длинные волосы, заложив за ухо один черный завиток. – Значит, так: есть новости, хорошие и дурные. С чего начнем?
В эту игру они с Талией играли уже много лет. Ройс ответила так, как у них было заведено:
– С хороших.
– Ты сидишь не с Брентом.
– Это еще почему?
– Хозяйка устраивает свои ужины с танцами, чтобы ее друзья знакомились с интересными людьми – музыкантами, актерами, художниками, колоритными персонажами, которым иначе не проникнуть в этот круг. Если бы вы с Брентом не были помолвлены, она бы все равно могла тебя пригласить – для колорита.
Ройс припомнила, что хозяйка принадлежала к числу «давних закадычных подруг» Элеоноры Фаренхолт. Может быть, именно поэтому ее отсадили подальше?
– А где сидит Брент?
– Держи себя в руках: он сидит с родителями – и с Кэролайн.
– Сегодня мы с Брентом выбрали бриллиант для кольца, – сказала Ройс, медленно чеканя слова в попытке сдержать гнев. – Почему с ним сажают его прежнюю подружку?
– Последняя попытка. Брент и Кэролайн чуть ли не лежали в младенчестве в одной колыбели, настолько близки их семейства. Но он не женился на ней. Нет, он встретил тебя, и спустя три месяца вы обручились.
– Правильно. Непонятно, с чего это я так расстроилась?
– А с того, что, будь живы твои родители, они бы не одобрили твой брак с выходцем из семейки Фаренхолтов.
– Ты права, – признала Ройс. У ее родителей, убежденных либералов, было полно по-настоящему колоритных друзей, они не принадлежали к архиконсерваторам, которые придерживаются традиций своей клики и с незапамятных времен голосуют за одну и ту же партию. – Но Брент бы отцу понравился. Он совсем не похож на своих родителей.
– Ладно, остынь. Не обращай внимания на мелочность Фаренхолтов.
– О'кей, – неуверенно ответила она. – Но они начинают мне надоедать. Я уже задумываюсь, правильно ли сделала, что связалась с Брентом. – Она вздохнула, стараясь убедить себя, что Фаренхолты в конце концов примирятся с ней. – Но не будешь же ты утверждать, что то, что я не сижу с Брентом, – хорошая новость?
– Отчасти. Тебя посадят за стол Диллингемов.
– Отлично! – Арнольд Диллингем был владельцем местного канала кабельного телевидения. Ройс и еще одна женщина претендовали на место ведущей в его программе «Что происходит в Сан-Франциско». Ее пробный выход в эфир был назначен на вечер в ближайшую пятницу, второй – неделей позже.
Талиа тем временем смежила ресницы, и Ройс догадалась, что дальше последует что-то менее приятное. Талиа всегда колебалась, прежде чем сообщить неприятное известие.
– А теперь дурная новость. Рядом с тобой будет сидеть твой любимый адвокат.
– Ясно, что это не Брент. Значит, кто-то другой из фирмы Фаренхолтов?
– Нет. Митчелл Дюран по прозвищу «Я Буду Защищать Тебя До Твоего Последнего Доллара».
– Боже правый, только не этот негодяй!
– Я знаю, что ты ненавидишь Митча, но все-таки постарайся держать себя в узде.
Ройс напряглась. Митч Дюран! Фаренхолты презирают его – хоть в чем-то она с ними согласна! Почему же их сажают рядом? Наверняка они приложили к этому руку!
– Пока вы жили в Риме, Митч Дюран защищал внука Диллингема, обвиненного в управлении машиной в нетрезвом виде, и добился его оправдания. Арнольд Диллингем полагает, что Митчелл Дюран совершил невозможное. Смотри, не погуби свои шансы на должность ведущей в «Что происходит в Сан-Франциско», напустившись на Митча в присутствии Диллингема. Соблюдай вежливость, даже если это тебе поперек горла.