— Какая-то ты рассеянная, — заметил Александр.
— Просто думаю о тебе, вот и все.
— А зачем тебе обо мне думать? Я же здесь, с тобой.
Он наклонился и прикоснулся губами к моей щеке, да так, что я вся затрепетала.
Потом любимый поставил наши напитки на стойку, взял меня за руку и повел танцевать. На протяжении всего следующего часа мы кружились, отплясывали и зажигали, совсем забыв о различиях между смертными и бессмертными.
Наконец, когда одна мелодия закончилась, а диджей еще не успел запустить другую, я улучила момент, чтобы перевести дух, и случайно увидела на балконе кое-кого знакомого. Он сидел на скамейке, сделанной, разумеется, в форме гроба. Свет канделябров падал на призрачно-белые волосы с кроваво-красными кончиками.
Я взяла Александра за руку и потащила на другой конец танцпола, не просматривавшийся с балкона. Еще не хватало, чтобы Джаггер разболтал ему о том, что я посещала склеп! Сама расскажу, только вот выберу подходящий момент.
— Куда ты меня ведешь?
— Мне показалось, что здесь нам будет лучше.
— Тут такая толчея, дышать нечем. Почему бы нам не посидеть вон там? — предложил он и указал на скамейки, стоявшие по ту сторону танцпола.
— Да ладно, все в порядке.
— Ты выглядишь усталой. Думаю, самое время передохнуть.
Он вытащил меня из-под нависавшего балкона на открытое пространство и собрался было повести прямо через центр танцпола, который с балкона был виден как на ладони.
— Нет, — сказала я и потянула его назад.
— Да в чем дело?
— Хочу присесть.
— Куда? Стулья-то вон где.
Александр смотрел на меня с любопытством и недоумением. Но ведь если бы я сказала ему, что Джаггер здесь, то он, пожалуй, задержался бы в Хипарьвилле, причем неизвестно, на какой срок. Возможно, эта причина заставила бы его сделать свое пребывание здесь куда более долгим, чем та, первая, которая его сюда привела.
— Ладно, — сказал он. — Идем.
Больше всего меня волновала безопасность Александра. Пусть даже они с Джаггером вроде бы помирились, но откуда мне знать, как Максвелл отреагирует на его появление в клубе?
— Я тут увидела, или мне показалось…
— Увидела что?
— Не «что», а кого. Джаггера.
— Здесь, в клубе? — уточнил Александр после недолгой паузы.
Я кивнула.
— В мой прошлый визит сюда, несколько месяцев назад, я как раз здесь с ним и познакомилась. Ромео отвел меня к нему на балкон. Тогда я думала, что иду к тебе. Так вот, сейчас он тоже там.
— Наверху? Что он там делает? — спросил Александр.
— Я боялась, что если ты узнаешь, что Джаггер был здесь, в клубе, то больше не вернешься в Занудвилль. Но если он увидит, как ты здесь танцуешь, то я уж и не знаю, чего ждать. Ведь старший брат Валентина считал, что ты уехал из города.
Александр завел меня обратно под балкон и прислонился к колонне.
— Хорошо, — сказал он, убирая волосы с моего лица. — Я вернусь в Занудвилль независимо от того, здесь Джаггер или в Румынии.
— Правда?
— Я же сказал.
Я притянула его к себе, крепко поцеловала и заглянула в темные глаза. Кажется, пришло время сообщить Александру про настоящий «Гроб-клуб».
— Мне нужно тебе кое-что рассказать.
— Мне тоже. Лучше, чтобы Джаггер не знал, что я здесь.
— Но после всего того, что ты сделал для его семьи, ему следовало бы как минимум купить тебе выпивку. Мне, правда, нужно…
— Не стоит испытывать судьбу. Пусть лучше он думает, что я в Занудвилле.
— Хорошо.
— Так что ты собиралась мне сказать?
— Что нам снова пора пойти потанцевать.
8. Внутренний гот
Александр поцеловал меня на прощание у дверей тетиной квартиры и сказал, что не сможет встретиться со мной следующим вечером, потому что у него и Джеймсона намечены кое-какие дела. Меня это, конечно, огорчило, но ведь я нагрянула в Хипарьвилль, не предупредив возлюбленного, поэтому мне приходилось мириться с тем, что он окажется занят.
В конце концов, раз свидание не состоится, буду крепить родственные связи. Нам с тетей не помешает провести вечерок вместе.
На следующий день я, как обычно, встала поздно. К счастью для меня, тетя Либби тоже не была ранней пташкой. Я потянулась, выбралась из объятий уютного одеяла и увидела, что она в домашнем кимоно по колено пьет травяной чай и слушает радио.
— Уже больше двух, — тонко подметила я, указывая на ее каминные часы и удивляясь тому, сколько продрыхла.