— Это захлестнуло нас обоих. Жар, желание.
Значит, поцелуй взволновал Дженкина не меньше, чем ее, но Эфрика и виду не подала, что польщена его признанием.
— Похоть. И ничего больше. Я уже не ребенок, так что не вижу ничего особенного в том, что опытный мужчина смог разбудить во мне страсть. А ты, как я слышала, загораешься от одной женской улыбки.
— Проклятье, Эфрика, прекрати осуждать меня! Я брал то, что предлагали, как любой мужчина. Я полностью свободен и не должен ни объясняться, ни извиняться — ни перед кем.
Он вздохнул и потер затылок, спрашивая себя, как ей удалось внушить ему такое сильное чувство вины, даже стыда.
— Впервые приехав сюда, я и вправду потерял голову. До этого я никогда не уезжал из Кембрана, избегая посещать даже владения родственников. Но удовольствие быстро улетучилось: я понял, что на самом деле это вовсе не было просто наслаждение, которым делятся друг с другом.
Хотя Эфрика искренне ненавидела, когда он говорил о своих женщинах, любопытство заставило ее спросить:
— А что же тогда это было?
— Запах новой добычи? Аромат загадок и тайн? Я был темным, опасным любовником, человеком теней. Смелые отваживались принять вызов. Кому удалось бы раскрыть мои тайны? Я был всего лишь еще одним экземпляром в коллекции.
— Ага, понятно. Женщины обращались с тобой так, как мужчины часто обращаются с женщинами.
Это было неприятной правдой, которая открылась ему совсем недавно, но соглашаться он не стал.
— Думаю, я беззаботно скользнул в эту жизнь, стал одним из них, но потом понял, что это не по мне.
— Поэтому ты и приехал сюда? Посмотреть, сможешь ли стать одним из них?
Дженкин пожал плечами.
— Мне это приходило в голову. Ты знаешь о надеждах Кахала вывести МакНахтонов из теней, — начал он.
— Да, он рассчитывает, что породит МакНахтонов, которые выберутся из своих пещер.
Она заставила себя не покраснеть со стыда под осуждающим взглядом, которым он ее наградил.
— Ты не хуже меня знаешь, что Кахал и Бриджет — верные муж и жена, связанные обетом и любовью. — Он коротко улыбнулся. — И твоя сестра, совсем недавно одарившая нашего лэрда второй парой ребятишек, берет на себя больше, чем должна. Охотно и радостно.
Думая о новорожденных племяннице и племяннике, Эфрика тоже не смогла сдержать улыбку. Бриджет теперь вся будет погружена в заботы об этой парочке, так же, как это было с её старшими сыновьями-близняшками, которым уже по два года. Затем Эфрика подумала о других племяннице и племяннике — детях, появившихся на свет после того, как ее братья поразвлеклись с женщинами из рода МакНахтонов во время одного из своих визитов, а потом на тех не женились, и неодобрительно посмотрела на Дженкина.
— Ты тоже приехал сюда размножаться?
— Нет, конечно, — резко ответил он, потом вздохнул. — С тех пор, как я стал мужчиной, меня вряд ли можно назвать монахом, но мой единственный ребенок − Дэвид, и я просил руки у той девушки. Она решила остаться с себе подобными. Так что — нет, не мысли о размножении привели меня сюда. Раз уж внешний мир подбирается все ближе к нашему убежищу, я подумал, что будет разумно позволить людям познакомиться с одним-двумя МакНахтонами, чтобы дать им представление, что это за люди, вместо пустых сплетен или сомнительных домыслов. Получилось не совсем так, как я хотел, хотя у меня появилось несколько хороших друзей среди лэрдов. К сожалению, необходимость объяснять, отчего днем меня не бывает видно, делает дружбу сложным занятием.
— И как же ты это объясняешь?
Он скорчил гримасу.
— Я не могу выносить яркий солнечный свет, потому что он вредит моим глазам, а моя кожа на солнце быстро обгорает. — Дженкин сердито посмотрел на Эфрику, когда та захихикала. — Знаю, такое объяснение выставляет меня изнеженным растеньицем. Чтобы хоть как-то смягчить позор, мне пришлось удостовериться, что не один и не два человека видели, как я несколько раз боксировал с Дэвидом. — Внезапно он повернулся, прислонившись плечом к стене так, чтобы лучше видеть ее. — И мы что-то далеко ушли от того, что нам, на мой взгляд, следовало обсудить.
Эфрика скрестила руки на груди.
— О чем тут говорить? Это был всего-навсего поцелуй.
— Девочка, поверь мне, я разбираюсь в таких вещах. Это был не просто поцелуй. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Нас мгновенно охватили сильнейшие жар и желание. Надо честно признаться в этом, чтобы можно было с ними бороться.
— Я не из распутных девок, которые…
Прикосновение его пальца к губам заставило Эфрику замолчать, и в ней поднялась волна тепла.