Кровь прилила к голове, щеки вспыхнули от гнева. Я улучила момент, когда Якоб ослабил объятия, пытаясь распустить мой корсет, и со всей силы вдавила каблук в его ступню. Братец ахнул и дернулся, я подхватила юбки и ударила коленом в пах.
Получай!
Якоб взвыл и сложился вдвое. Я отскочила, тяжело дыша и поправляя платье. Сердце колотилось как сумасшедшее, голова гудела. Толкнув подонка плечом, прошмыгнула мимо и припустила по аллее, щипая себя за руку и повторяя как заклинание:
– Маша, просыпайся… Маша, просыпайся!
А в спину летело лающее:
– Тварь! Чертовка! Беги-беги! Все равно не скроешься! Сдохнешь! Как и все жены Дитера! Га-а!
Я вылетела к клумбе с цветущими ирисами и едва не толкнула лакея. Он подхватил меня, встревоженно выспрашивая:
– Что случилось, фройлен? Нужна помощь, да? Может, позвать герра доктора?
– Позовите лучше полицию, – зло выпалила я, отдуваясь и тыча пальцем назад. – Эта скотина… он…
Я не договорила: где-то далеко-далеко за воротами протяжно и жутко взвыли трубы.
Глава 3
Ужин с василиском
Из дома выбежала мачеха и всплеснула руками:
– Фройлен Мэрион! Вот вы где прохлаждаетесь! Скорее, скорее!
Жесткими пальцами, напоминающими когти хищной птицы, она схватила меня за руку и потащила за собой, обратно в холл. Я едва успевала, платье путалось в ногах.
– Приведите себя в божеский вид! – срывающимся от волнения голосом прокаркала фрау Кёне, подтянула мне шнуровку корсета, отряхнула запыленную юбку, ладонями пригладила локоны, убирая их за уши, потом ущипнула за щеку.
– Ай! – вскрикнула я и закрылась ладонью.
Щека зарделась, но я почему-то все равно не просыпалась. В чем дело? Давай же, Маша! Я больше не хочу находиться здесь!
– Терпи, дрянь! – прошипела мачеха, сужая в щелки черные глаза, и ущипнула за другую щеку. – Ужас какая вы бледная! Его сиятельство любит порумянее, посочнее. Еще не хватало, чтобы вы загнулись до первой брачной ночи!
– Я в невесты не набивалась, – пробормотала вслух.
Тонкие, выщипанные в нитку брови фрау Кёне поползли вверх, как живые змейки.
– Что-что-что? – задыхаясь от гнева, завопила она. – Огрызаться? Ах вы неблагодарная мерзавка!
Она подняла руку, чтобы отвесить мне оплеуху, как трубы взревели снова. Фрау Кёне побелела, заюлила глазами и закричала в глубину дома:
– Жюли! Жюли! Где ты бегаешь, несносная девчонка?
Служанка вынырнула из-под лестницы, дрожа как осиновый лист.
– Приготовь фройлен Мэрион к встрече с женихом! Ах нет, не успеем, придется в таком виде… – Фрау Кёне дернула меня за мочку уха, погрозила пальцем. – Ведите себя прилично, как подобает невесте, молодая особа! Что с ужином, Жюли? Все ли готово?
– Не совсем, фрау Кёне, – почтительно присела служанка. – Его сиятельство слишком рано.
– Рано… Не твоего ума дело! Где Якоб?
– Только что я видела герра Кёне в беседке, – ответила Жюли.
Я хотела добавить, что там же герр Кёне пытался облапить меня, пока не поставила его на место, но массивные двери на противоположной стороне холла раскрылись, и пожилой дворецкий, облаченный в черный длиннополый сюртук, торжественно, на одном дыхании возвестил:
– Его сиятельство герцог Мейердорфский, верховный главнокомандующий Фессалии генерал Дитер фон Мейердорф прибыли!
– Ах! – воскликнула фрау Кёне.
– Ах! – повторила служанка.
Я прижала ладонь к груди, успокаивая несущееся в галопе сердце. Фрау Кёне потащила меня к выходу, Жюли тенью метнулась следом, и все вместе мы шагнули на широкую мраморную лестницу, опускающуюся с другой стороны сада в широкий двор, со всех сторон окруженный витой оградой.
Только не лестница и не ограда приковали мой взгляд.
Виверны!
Теперь и мне захотелось ахнуть, но я только прижала ладонь к губам и едва слышно выдохнула через ноздри.
Два огромных ящера с массивными лапами тянули вверх змеиные шеи. Чудовища, переминаясь, нешироко раскрывали рты, стянутые уздой, пытались перекусить удила, и я видела, как поблескивают в пастях игольчатые зубы – такими запросто можно перекусить запястье. На всякий случай я спрятала руки за спиной. Кожистые крылья были сложены вдоль хребта и перетянуты ремнями. Пытаясь освободиться, виверны дергали ими и в ярости взбивали гравий тугими, свернутыми кольцами хвостами. От чудовищ несло тяжелым звериным духом, солнце жарило с высоты, постепенно опускаясь к западу, и чешуя виверн отливала то в медь, то в золото. Одна из них вытянула шею, приоткрыла пасть и издала тоскливый, скрежещущий вой. Я прижала ладони к ушам и вот теперь поняла окончательно, что это не сон.