Что за люди были ее мужья? Он мало, что знал о них, даже о ее первой муже, который в результате первой женитьбы породнился с отцом Хью. Роджер Нидем был значительно старше своей шестнадцатилетней невесты. Возможно, вдвое. Не очень-то приятная перспектива для юной девушки. Однако ее выдали замуж без ее согласия, и она не имела права роптать. Но кто заставлял ее выходить замуж за трех других? Она заключила эти союзы по собственной воле. И сама составила брачные договоры. Образованные благородные дамы не были такой уж диковинкой. Леди Мария, незаконнорожденная дочь короля, была выдающимся латинистом и ученым. Поговаривали, что ее четырехлетнюю сестру, леди Елизавету, уже начали обучать точным наукам. Ум же, натренированный в правовых науках, – это совсем другое дело, думал Хью.
В доме должны быть слуги, старые или ушедшие на покой, которые знают свою госпожу много лет, которые были рядом с ней всю жизнь и многое могут рассказать о ее замужестве. Вот, например, эконом. Или старший егерь. Или учитель. А возможно, и камеристка. Утром он закинет свою сеть и посмотрит, какая рыбка попадет в нее.
Он надел алый бархатный дублет и застегнул на талии пряжку кожаного ремня. В этот момент зазвонил колокол, призывая всех на вечерню.
– Пошли, Робин. Уже пять. Нельзя заставлять нашу хозяйку ждать.
Хью сунул руки в рукава свободного гауна из украшенного богатой вышивкой алого шелка и с темно-синей шелковой подкладкой, а в ножны на ремне вложил кинжал. Окинув сына оценивающим взглядом, он снял с его плеча пылинку, и они вместе покинули комнату.
По дороге к часовне, когда они проходили мимо кухни, Робин с наслаждением вдохнул аромат жарящегося мяса и облизнулся.
По обе стороны от алтаря были две огороженные скамьи – эти места предназначались для господ. Как только Хью и Робин переступили порог погруженной в полумрак часовни, все повернулись.
– Этот мальчик должен сесть с нами, – высоким чистым голосом объявила Пиппа. – Мальчик, иди сюда, – нетерпеливо позвала она.
– Пиппа, не кричи! – громким шепотом остановила ее Пен. – Ты же в церкви! И мальчика зовут Робин.
– Ой, я забыла. – Пиппа прижала одну руку ко рту, а другой продолжала энергично махать Робину.
Пока они шли к алтарю, Хью искал глазами леди Джиневру, но той нигде не было. Видимо, угрызения совести мешают ей молиться, мрачно подумал он.
– Садись рядом со мной, – свистящим шепотом сказала Пиппа и, не обращая внимания на то, что безжалостно мнет свое зеленое шелковое платье, подвинулась в сторону.
Хью сдержал улыбку. Он догадывался, что Робин предпочел бы сесть подле старшей сестры, которая робкой улыбкой подтверждала приглашение Пиппы. Кивнув, он дал сыну понять, что тот может сесть с девочками, а сам расположился с другой стороны прохода.
Вдруг все засуетились, и Хью повернулся ко входу.
То, что он увидел, потрясло его до глубины души. У него даже на миг перехватило дыхание. К нему по проходу направлялась леди Джиневра в бархатном янтарном платье с черной отделкой. С ее талии свисала золотая цепочка с золотым, украшенным эмалью футляром для ароматических шариков и крохотными часиками, усыпанными черными бриллиантами. На груди у нее висел кулон, а отделанный бриллиантами чепец был сдвинут к затылку, и открывал разделенные на пробор светлые волосы, которые, казалось, сверкали в свете свечей.
– Лорд Хью, простите, что заставила вас ждать. Мне нужно было обсудить кое-какие вопросы с музыкантами. У Пен есть любимые танцы, и я хотела убедиться, что они включили их в свой репертуар. – Ее голос был мягким и мелодичным, а улыбка дьявольской. Она была полна сладких обещаний и околдовывала.
Хью вспомнил слова епископа Винчестерского о том, что эта женщина могла заставить мужчин пасть перед ней на колени только колдовством. Тогда Хью посчитал это заявление чепухой, но сейчас он стал сомневаться в этом.
Джиневра посмотрела на детей. Робин поспешно вскочил на ноги и поклонился.
– Добрый вечер, Робин, – улыбнулась она ему. – Пиппа, сядь со мной, иначе ты будешь болтать без умолку. – Игнорируя возражения младшей дочери, она спокойно дождалась, когда та выйдет в проход, и повела ее ко второй огороженном скамье.
– Лорд Хью… тут хватит места для троих.
Хью, еще не оправившийся от потрясения, занял свое место. И тут же его окутал исходивший от Джиневры аромат, в котором смешивались запахи вербены, лимона и розовой воды. Он ненавидел тяжелые духи, которыми пользовались придворные дамы, чтобы забить запах пота. У Джиневры же духи были нежными и тонкими, они будили чувства. Хью порадовался, что не поленился помыться после долгого путешествия и надеть чистое белье. И тут же разозлился: он здесь не для того, чтобы поддаваться чарам Джиневры Мэллори!
Священник начал вечернюю службу. Все присутствующие знали церемонию наизусть. Джиневра машинально давала нужные ответы, однако ее мысли были заняты совершенно другим. Ее появление произвело на лорда Хью именно тот эффект, которого она добивалась. Хоть он и попытался скрыть свои эмоции, она успела заметить, что он был потрясен.
Когда во время благодарственной молитвы Джиневра склонила голову, на ее устах играла довольная улыбка.
Под праздничный перезвон колоколов семья и гости покинули часовню. Домочадцы поздравили Пен и подарили ей цветы и всякие безделушки. Девочка с улыбкой принимала подарки, а Пиппа объясняла Робину происходящее, давая характеристику каждому подарку и поясняя, кто этот подарок преподнес.
– Симпатичный футляр для ароматических шариков, видишь? Его подарила смотрительница буфетной. Наверное, она положила туда какие-нибудь травы со сладким запахом… Пен, можно понюхать? Как ты думаешь, мальчик, они уберегут от чумы[8]?
– Здесь нет чумы, – сказал Робин. – А меня зовут Робин.
– Ой, я все время забываю, – без тени смущения заявила Пиппа. – Забываю, потому что у нас редко бывают мальчики… такие, как ты. Настоящие, а не слуги и грумы.
– Как у людей хватает на тебя терпения? – себе под нос буркнул Робин. – Неужели ты никогда не умолкаешь?
Ему очень хотелось сделать Пен подарок, и он мысленно перебирал содержимое сундука в поисках чего-нибудь, что могло послужить подарком.
Вдруг он сообразил, что Пиппа молчит, причем довольно долго, что было совершенно нехарактерно для нее. Посмотрев на девочку, он увидел, что уголки ее губ удрученно опущены.
– Ой, я не хотел тебя обидеть, – поспешил он исправить положение. – Я тут думал кое о чем, а ты мешала мне.
Пиппа моментально просияла:
– Я знаю, что говорю слишком много, все так считают. Но вокруг столько тем для разговора. Ты согласен?
Робин покачал головой:
– Вообще-то нет.
Джиневра, шедшая позади детей, слышала их диалог и непроизвольно покосилась на Хью. Его лицо снова стало добрым и ласковым, у глаз собрались морщинки.
– Интересно, эта барышня заговорила сразу, как родилась? – спросил он. В его голосе слышался сдерживаемый смех.
– Как только Пиппа появилась на свет, она тут же улыбнулась, – ответила Джиневра. – У нее всегда был жизнерадостный характер.
Хью увидел, что к ним спешит пожилой мужчина в отделанном мехом гауне, который говорил о его статусе ученого, и в черной шапке с завязанными под подбородком тесемками.
– О Боже, я так хотел первым поздравить Пен, но задержался в часовне. Мастер Грайс хотел обсудить со мной один текст. Теперь, получается, я последний, – задыхаясь от бега, бормотал он. – Мне бы не хотелось, чтобы моя милая девочка подумала, будто я забыл о ней.
– Такого просто не может быть, магистр Говард, – успокоила его Джиневра. – Лорд Хью, позвольте представить вам магистра Говарда. Он учитель девочек. А раньше он был и моим учителем. – Ее глаза блеснули, когда она устремила на Хью пристальный взгляд. – Полагаю, у вас возникнет желание побеседовать с ним на предмет вашего… – Нахмурившись, она колебалась, подыскивая правильное слово. – Вашего…