— Она сказала, что не останется в долгу, если раздобудем ей вампира, — наконец промямлил один.
— Для справки: Миранде пятнадцать. И «не останется в долгу» для нее значит совсем другое, чем для тебя, дебил!
Как я разозлилась! На Миранду — за то, что вляпалась по самое некуда и нас втянула. На качков. На Майкла — за то, что не развернулся и не ушел. Хотя я понимала, почему он так поступил: уйти — значит бросить Миранду на растерзание волкам и летучим мышам. В общем, я злилась на весь мир.
— Мы уходим, — объявила я, схватила Миранду за тонкое исцарапанное запястье и рывком подняла на ноги.
Головной убор Клеопатры съехал набок, и Миранда, вырываясь из моих тисков, придерживала его свободной рукой. «Ни за что не выпущу! — думала я. — Веса и физической силы у меня куда больше, так что она здесь не останется. Никаких игр в вампиры и оргий с опасными клоунами!»
Стоило схватить Миранду за руку, как она притихла, но ее взгляд был красноречивее любых слов — пустой и одновременно сосредоточенный. Он означает видение, будущего или чего-то недоступного всем остальным. У меня волосы на затылке встали дыбом, прямо под капюшоном Женщины-кошки!
— Поздно, — глухим, замогильным голосом объявила Миранда.
Я затаила дыхание и повернулась к двери:
— Господи…
Дверь распахнулась с такой силой, что двое качков упали как подкошенные. На пороге стояли сразу трое вампиров. Первый — отрешенный мистер Рэнсом. Второй — мерзейший мистер Варгас, обладатель внешности актера немого кино и темперамента бешеной кобры, настоящий отброс вампирского общества (не понимаю, почему Оливер ему благоволит). Есть у тебя защитник или нет, с Варгасом надо держать ухо востро: он не прочь сначала укусить, а потом заплатить штраф. Тем не менее по-настоящему меня напугал лишь вампир номер три — мистер Пенниуэлл. Он появился в Морганвилле вместе с отцом Амелии, ужасным мистером Бишопом, и с тех пор никуда. Я знаю, он клялся Амелии вести себя примерно, но в его искренность я не верила ни секунды. Пенниуэлл по-настоящему стар и похож на бесчувственный манекен неопределенного пола. Его ледяной взгляд ощупал раздевалку, скользнул по качкам и остановился на трех «М» — Миранде, Майкле и мне.
— Мальчишки ваши! — бросил он Рэнсому и Варгасу.
Варгас улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.
— У меня идея получше! — объявил он и отодвинулся от двери. — Ну, сынки, бегите! Бегите, пока можете!
Качки живо смекнули: расклад изменился явно не в их пользу. Защитить Миранду или нас с Майклом никто из них не пожелал, что было вполне ожидаемо. Удивило другое: улепетывая навстречу ночному мраку, они не захватили свое пиво.
Варгас смотрел им вслед и комментировал:
— Двадцатиярдовая линия. Тридцатиярдовая. Сорокаярдовая. Центр поля. В игру вступает вторая команда!
Молниеносный старт — и он исчез. Захотелось крикнуть качкам: «Осторожно!» Но их уже было не спасти.
— Говорят, ты хочешь стать вампиром? — обратился Пенниуэлл к Миранде.
— Нет, она не хочет! — выпалила я, пока моя подруга не сморозила глупость. — Мир, мы отвезем тебя домой, ладно?
Пенниуэлл внушал такой ужас, что даже Мирандина романическая тяга к смерти улетучилась. Она нервно сглотнула и, вместо того чтобы вырваться, взяла меня за руку.
— Ладно, — проблеяла она. Интересно, что было в том видении? Вероятно, ничего хорошего. — Домой — это здорово!
— Боюсь, рановато, — охладил наш пыл Пенниуэлл и захлопнул дверь манежа. — Сперва нужно заплатить налог. Мне — за ложный вызов.
— Миранду трогать нельзя! — напомнила я. — Она несовершеннолетняя.
— Плюс к тому хронически недокормленная и пахнет отвратительно, отсюда чувствую. — Пенниуэлл втянул воздух, сморщил длинный нос, и его глаза вспыхнули красным. Теперь он сосредоточился на мне. — А вот ты… другое дело. Совершеннолетняя… Свеженькая…
— И думать забудьте! — прорычал Майкл.
Пенниуэлл едва взглянул в его сторону:
— Какая прелесть, щенок тявкает! Тише, не то молочные зубки повыбиваю!
Пенниуэлл нарочно провоцировал Майкла, но тот, в отличие от Шейна, на провокации не велся. Майкл молча заслонил нас с Мирандой собой.
Пенниуэлл оглядел его с головы до ног:
— Я не нарушаю ваши драгоценные правила. Ребенка кусать не стану. Я и соединяться с ней не буду!
Соединяться с ней? О чем это он? Гадкое предчувствие сбывалось. К тому же обещание не кусать и не соединяться на меня не распространялось. Глаза Пенниуэлла стали алыми; у Майкла такого отвратительного оттенка я ни разу не видела — все равно что смотреть на поверхность солнца.