— А про вас двоих я тоже должна что-нибудь знать?
— Нет, — ответил из тени позади нас густой низкий голос.
Я резко обернулась, пальцы уже обхватили кол, но потом с облегчением расслабилась. Это был отец Арманд.
— В каждую пару входит один обычный студент и один, обладающий особыми возможностями, — пояснил он. — Так безопаснее.
— Но…
Он поднял руку:
— Ты думаешь, что обычные люди — единственные существа, стремящиеся бороться со злом? Нет. В войну против вампиров вовлечено немало представителей самых различных групп. Очень немногие вампиры способны обуздать свое природное естество и с помощью медитации, обучения и дисциплины подавить жажду крови. Антонио — один из них. Скайи приходится родственницей моим друзьям, и, когда мы встречались, я обнаружил ее способности. Холгар много лет тому назад научился защищаться сам и защищать других от своих волчьих повадок. Эта война затрагивает нас всех, и, боюсь, здесь она не заканчивается.
— Значит, мы будем продолжать сражаться, — сказала я. — По крайней мере, я буду.
— И я, — сообщил Холгар.
— Я тоже, — присоединилась к нему Скайи.
Все остальные подтвердили свое участие. Последним это сделал Джеми.
Антонио вдруг подошел и взял меня под руку. Я с трудом подавила в себе желание прислониться к его плечу. Для нас двоих должно найтись время в будущем.
— У меня есть эликсир только для одного из вас, — напомнил Арманд. — И его получает Эрико.
— Ну да, — сказала я.
Интересно, как же это мне пришло в голову взять на себя роль спикера нашей маленькой группы и почему против этого никто не возражает?
Священник, наш священник, улыбнулся мне:
— Значит, ты все понимаешь. Ведьма может взять под защиту своего партнера. На то же самое способен и вампир. А вот у вервольфа необузданный нрав. И он может случайно нанести повреждение партнеру, а изменить свою натуру по собственной воле он не в состоянии.
— Я недостойна этого, — пробормотала Эрико, опустив голову.
Арманд положил ей на плечо руку и заставил посмотреть ему в глаза.
— Так стань достойной, — прошептал он.
— Мы все станем, — пообещала я.
— Si[36], — прошептал мне на ухо Антонио.
Так это все началось…
ЛИЛИТ СЭЙНТКРОУ Амбиции
«Я могу изменить тебя». Он наклонился вперед, и его губы заскользили по моим; дыхание распространяло аромат мяты и вожделения, а волосы были цвета шоколада и меди. Потом он прижался своим лбом к моему.
Временами я задумываюсь: что бы произошло, если бы я сказала «нет»? Но он приник ко мне, обнял рукой за плечи; наши головы соприкасались, а мысли унеслись куда-то очень далеко. Он был великолепен и обращался со мной, будто я ему принадлежала. То, что стоял невыносимый холод, всю меня парализовал страх и в горле словно горел бензин, значения не имело. Важно одно: он выбрал меня.
Меня!
И я сказала «да».
А какая девушка не сказала бы?
— Боже! — Гвинет лежала на скамейке; пышные волны ее золотистых волос касались дерева, покрытого пятнами тени. Здесь, под смоковницами, было одно из самых желанных мест для обеденного перерыва. — Это никогда не кончится! Я останусь в ловушке до конца жизни.
— Можно не ходить на пятый урок. — Я крепко обхватила свои голые коленки. Под ними ощущалась приятная тяжесть школьной сумки — способ избавиться от неприличного желания проникнуть на бал в юбке. Сдвоенные струпья — следствие катания на роликах — были грубо залеплены кусочками пластыря. Быстрым боковым движением колена я сдвинула вверх свои очки. — Домашнее задание у меня сделано. Так что мы сможем появиться там в удобное время.
— Но я должна переодеться. — Голубые глаза-васильки поморгали. Вытянув руку, она оглядела свой французский маникюр. — И я не могу идти вот с этим.
— Школьница всегда с этим.
Кроме того, у меня нет ничего, во что можно переодеться. Я изо всех сил старалась не пресмыкаться. Но иногда мне приходилось уговаривать Гвин сделать даже то, чего она хотела сама.
— С извращениями. — Она снова вытянула руку. — Давай прокосим и четвертый. У тебя ведь и это домашнее задание тоже выполнено, верно?
Она имела в виду: есть ли у меня что-нибудь, что мы могли бы сдать обе? Было. Однако существовала одна проблема.
— Сегодня опрос.
Я сгорбилась, плечи превратились в острые выступы. Тень — это хорошо. Ветер, налетавший со стороны поля для игры в лакросс[37], приносил острый запах воды из поливальной установки, насыщенной химическими удобрениями. Молли Фенуик, Триша Брент и вся честная компания сидели на освещенных солнцем скамейках, сняв куртки и настолько расстегнув блузки с круглыми отложными воротниками, что обнаженная часть тела выглядела вызывающе. Митци Холленвейдер что-то рассказывала, а слушатели оживленно жестикулировали и выкрикивали фразы типа «Боже мой!», совершенно не задумываясь о том, слышат ли их высказывания преподаватели.