Лорен повсюду видела вампиров: они сидели на обгоревших остовах машин, карабкались по пожарным лестницам многоквартирных домов, кружились над мостами и пристанями, скрючились под эстакадами. Желтые глаза блестели, крылья с ошметками кожи хлопали в воздухе, губы были приоткрыты, и виднелись окровавленные пасти. Тела людей ломались в их могучих лапах как спички. Один из них взглянул на нее и расхохотался.
Прошел, наверное, еще час. Острая боль пронзила мышцы, словно руки и ноги обвивали лианы. В переулке около набережной, там, где Йоханнес поцеловал ее и первый раз, Лорен в холодном поту рухнула на тротуар. Она моргала, и веки царапали ей глаза. По улице, шатаясь, брела та же бездомная женщина, на этот раз без своего бойфренда. Она фальшиво напевала песню Стиви Уандера. Когда женщина приблизилась, Лорен почувствовала, что ее тело напряглось, — клыки наконец прорезались сквозь десны. Она крепко зажмурила глаза и постаралась не шевелиться.
— Эй!
Лорен, открыв глаза, увидела женщину совсем рядом с собой. Запах ее крови, пробивавшийся сквозь кожу, был невыносим.
— У тебя не найдется мелочи? Я есть хочу.
— Уходи, — прохрипела Лорен.
— Ах ты, маленькая сучка!
— Уходи отсюда! — прорычала Лорен сквозь стиснутые зубы.
— Думаешь, мне это нравится и я так развлекаюсь?
Женщина плюнула на нее и начала ругаться, так что Лорен была вынуждена подняться и искать себе другое убежище. Она шла и шла, пока у нее не онемело все тело; пересекла Ред-Хук, вышла на набережную и стала дожидаться восхода. Голубая вода бассейна на Лоррен-стрит заворожила ее. Она решила поплавать в последний раз, а затем открыть рот, чтобы ее легкие наполнились водой, и покончить с этим. Но, завернув за угол, обнаружила девочку в футболке дневного лагеря, сидевшую у стены центра отдыха. Близился рассвет, — наверное, была половина шестого. Скоро взойдет солнце…
— Что ты здесь делаешь? — спросила Лорен.
— Жду свою тетю. Она пошла купить мне пончиков.
— Пончики — это хорошо.
— Я люблю пончики с сахарной пудрой.
Лорен показалось, что от девочки пахнет сахарной пудрой. Чем-то сладким, восхитительным. Лорен согнулась пополам и обхватила себя руками.
Девочка удивленно посмотрела на нее:
— Вам плохо?
— Да, моя милая, — задыхаясь, выговорила Лорен. — Не подходи ко мне. Мне очень плохо.
Ребенок испугался. Лорен чувствовала, как страх растворяется в крови, и ей захотелось предупредить эту маленькую девочку о том, что весь мир болен той самой болезнью, которая мучила ее. Но девочка с широко раскрытыми от ужаса глазами этого еще не знает. Мир ждал ее, словно испорченный пончик, в котором завелись черви. А потом, когда тело Лорен содрогнулось от мучительной боли, она поняла, что ребенку не нужно ничего знать.
Лорен спасет ее.
14
Лорен стояла на старой булыжной мостовой, глядя на разверстую пасть города — на его стальные и каменные зубы, готовые поглотить утреннее небо. Вот-вот должны были показаться первые лучи солнца. На вершине холма зловеще маячила громада «Ангелус-хауса». Кто-то оставил гореть фонарь у входа, и Лорен двинулась вперед медленными, уверенными шагами, привыкая к резкому металлическому вкусу во рту. Ее вырвало только один раз, в самом начале, но девочка была еще маленькой и слабой, чтобы убежать, а Лорен держала ее с невероятной силой. Кровь оказалась сладкой, словно сливки с сахаром, — наверное, девочка выпила чашку молока утром, прежде чем выйти из дому. Все произошло довольно быстро. Она сделала всего одну ошибку — посмотрела девочке в глаза и увидела в них свое отражение. Больше это не повторится.
Она прошла мимо своего письменного стола. Разумеется, придется найти новую ассистентку. На ее кресле лежала записка: «Мы в общей комнате». Она нашла их — они стояли, образовав круг, взявшись за руки, и ждали ее.
— Мы — падшие ангелы, — нараспев произносили они. — Мы — тени в ночи.
Йоханнес протянул руку, приглашая ее в круг, и она заняла свое место и запела вместе с ними. Ее шепот становился все громче, она произносила слова все увереннее и убедительнее, и вскоре ее голос стал неотличим от остальных.