И он изо всех сил отгонял мысль, что все эти беды преследуют ее из-за него. И что единственный способ ее защитить — увезти как можно дальше от самого себя.
Хозяин позволил лошади перевести дух, лишь когда у той пошла пена изо рта. Он вдруг вспомнил: это обычный конь, а не неутомимый Гестебар. Если его загнать, им с Катриной придется идти дальше на своих двоих.
А фейри не представлял, куда завез ее, и что им вообще теперь делать.
Серебряные цепи рыцарей позволяли применять магию… Но ограничили способность перемещаться. Он заперт в этом проклятом мире людей, пока не поймет, как избавиться от оков.
Когда Хозяин спешился — помог слезть и Катрине. Она чуть заметно наморщилась, только ступни коснулись земли, будто не хотела лишний раз напоминать о своей слабости… Однако он знал, чувствовал, что девушка повредила ногу сильнее, чем пыталась показать.
— Иди сюда, — шепнул фейри нежно, притягивая ее к себе.
Катрина и моргнуть не успела, как уткнулась лицом в его широкую грудь. Она услышала, как быстро бьется его сердце… Кажется, камень, который хранил его душу, и который так отчаянно хотели заполучить все вокруг, пульсировал в унисон этому биению.
Оттого леди Догейн почувствовала невероятную близость с Хозяином. Но близость эта не делала ее хрупкой, слабой беззащитной. Она не чувствовала необходимости спрятаться у него за спиной, переложить все свои проблемы на него и стать лишь вдохновительницей, как это было с Лансером.
Рядом с фейри… Рядом с ним она ощущала себя способной на все. Это делало ее непробиваемой для мира, но при этом… Совершенно уязвимой перед Хозяином.
Потому, наверное, ее так кольнуло в сердце то, что он сказал:
— Ты слишком нежна для всего этого. Прости, что не позаботился о тебе.
Катрина вздрогнула и отпрянула. Слишком нежная?! Пока он шлялся неизвестно где, именно она пыталась удержать его мир от катастрофы! Ужасный вепрь, проклятые невесты, ведьмы… Ей, а не ему, пришлось со всем этим столкнуться!
И теперь он называет ее нежной? Ну уж нет! Она не неженка! И больше никогда такой не будет!
— Что такое? — фейри заметил внезапную перемену ее настроения и напрягся, — ты в порядке?
— Я в порядке, — отрезала она, с трудом сдерживая обиду и раздражение. Катрина замолкла на секунду. Попыталась взять себя в руки. Нет. Она не могла так просто успокоиться! — но тебе следовало спрятать меня получше, — буркнула девушка, зная, что это начнет ссору, на которую ни у нее, ни у него нет времени, но и которая не может не случиться, — раз уж я такая хрупкая.
На мгновение во взгляде Хозяина показалось сожаление… Впрочем, он тут же понял, что Катрина неискренна, что за ее словами кроется нечто другое. И он не мог хотя бы предположить, что именно.
Потому фейри протянул устало и даже немного брезгливо:
— Катрина, я не разбираюсь в этих ваших чувствах! Если что-то не так — просто скажи.
— В этих ваших? Чьих? — в груди неприятно стянуло, стало невыносимо жарко.
— Человеческих, — отрезал фейри холодно.
— О, как я об этом не подумала? Ведь ты бессмертный фейри, которому чужды все эти глупые переживания!
— Да, — процедил он сквозь зубы, — именно так.
Хозяин всеми силами не показывал, что злиться.
— И ты, конечно же, никогда не срываешься. Никогда не выходишь из себя. Всегда контролируешь свои действия. С какой стороны ни посмотри — сущий ангел!
— Я не говорил, что идеален. И не говорил, что контролирую себя. Не надо переворачивать все с ног на голову, Катрина.
— Прости. Да, прости. Это еще одна глупая человеческая привычка. Ничего не могу поделать, уж такая моя природа.
Катрина и сама не знала, отчего так разозлилась. Но не могла совладать с чувствами. Проклятье! Она обняла саму себя, скукожилась и отвернулась.
Фейри сердито поджал губы и замолк. Небеса! Каким же раздражающим было его молчание!
Он это умел! Нет, чтобы накричать! Тогда бы и леди Догейн смогла бы накричать! А так… Он просто лишал ее возможности ответить.
Девушка сжала пальцы в кулак, напрягла руки, надеясь через это усилие избавиться от кипящей злости.
Но те и не думали утихать. Они бушевали пожаром, гремели громом, обжигали кипятком.
Катрина демонстративно фыркнула, надеясь задеть Хозяина и заставить его говорить. Тот чуть заметно сощурился, но в остальном не подал виду.
Чтоб его!
Лицо заполыхало, стало нечем дышать. Казалось, все те чувства, которые она испытала за последние дни: тот страх, то отчаяние, та злость, переходящая в слепой гнев, — те самые чувства, которые она изо всех сил сдерживала, лишь бы не сломаться, лишь бы не потерять возможность бороться, решили выплеснуться разом. И ударить по нему. По тому, ради кого она и боролась…