— Да… Да, ты права, — фейри решительно кивнул. Если дела обстояли именно так… Пришло время сражаться. Терпеть и оставаться в стороне он не собирался.
— Я помогу тебе, — она повисла у него на шее и шепнула на ухо, — я помогу тебе ее найти.
— Нанэт… — Хозяин смутился, что спрашивает это… Хотя, если он не помнил даже свою невесту — ничего удивительного, что не помнил и врага, — я не помню… Я не помню, как эта ведьма выглядит. И… Как ее зовут?
— Я помогу, — повторила она, отстраняясь, — покажу тебе ее. А имя… — она вдруг стала ужасно серьезной, напряженной. Заглянув ему прямо в глаза, Нанэт сказала так резко и холодно, что Хозяин невольно поежился, — эту ведьму зовут Катрина.
Глава 21. Пора переходить на сторону добра
Почему так сильно трясутся руки?
«Заперт в темнице… Подумаешь! Бывал в передрягах и похуже», — прошептал сам себе Артур, вглядываясь в единственное окно в своей камере. Наступила ночь, и холодный воздух кусал кожу лица. Впрочем, рыцарь не отходил от окна, не кутался в одежду, не пытался согреться.
Болезненные прикосновения холода помогали ему чувствовать себя живым.
В тревожащей давящей тишине раздался скрип открывающейся двери. Затем — торопливые, но легкие шаги. Не похоже на тяжелую и вальяжную поступь стражников.
Артур заведомо напрягся, однако сердце при этом сжалось в надежде. Вдруг у него есть шанс? Вдруг его пришли спасать?
Хватит обманывать себя — положение ужасное, хуже некуда. И самостоятельно из него не выбраться.
Помощь очень бы пригодилась.
Цокот каблуков раздавался все ближе и ближе. Небеса… Идут действительно к нему, в самую последнюю темницу!
Сэр Догейн вздрогнул невольно, но тут же взял себя в руки, вскочил и прильнул всем телом к двери, чтобы выглянуть через проем в ней наружу.
Хоть бы… Хоть бы!..
Однако стоило ему заметить выглядывающие из-под капюшона пришедшего длинные черные волосы и крепко стиснутые губы, которые привычнее было видеть изогнутыми в хищной ухмылке, сердце потяжелело, злоба запульсировала в груди.
Ария.
— Что? Пришла позлорадствовать? — огрызнулся Артур и тут же поймал себя на мысли: «С чего он вообще с ней разговаривает?!».
Гостья нервно оглянулась по сторонам, убеждаясь, что никого нет поблизости. Встала на цыпочки, чтобы дотянуться до проема в двери и, обхватив прутья руками, прошипела:
— Зачем ты это сделал? Что за безумие?! Тебе повезло от меня сбежать… Пользовался бы своим везением!
— Ох, прости. Я так безумно скучал по твоей милой мордашке, что не смог удержаться! — кажется, сарказм остался его последним оружием.
— Не ерничай. Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?!
— Конечно, понимаю, милая моя! — рыкнул Артур, и этот звук оказался слишком громким. Его голос эхом отразился от стен, и говорившие одновременно замолкли, замерли, вслушались.
Вроде бы никто не заметил.
Ария тяжело вздохнула:
— Люди требуют суда, и мне придется его устроить. И мне придется тебя казнить. Ты умрешь, понимаешь?
— Мы все когда-нибудь умрем. Кто-то скоро, кто-то чуть позже…
— Вижу, ты решил податься в философы?
— А как тут не податься с таким собеседником? Ты сама пыталась меня убить, а сейчас вдруг такая забота! С такой дуалистичностью без философии не разберешься.
— Умные слова тебе не к лицу.
— А тебе не к лицу трон. Но все же ты на него заришься.
— Ты прекрасно знаешь, что дело не в троне! — вскрикнула Ария, и Артур, нахмурившись, замолк.
Уж больно легко он вывел ее из себя. Раньше ведьма куда ловчее парировала все его словесные выпады. Кажется, она на взводе.
Ария зажмурилась, потерла глаза, будто пробуждаясь от тяжелого сна, и пролепетала:
— Думаешь я сама ничего не понимаю? Я знаю, что далеко зашла… Но это уже сделано. Ничего не изменишь. Скажи… Ты бы… Ты бы не сделал ради Катрины все возможное и невозможное?
— Да! Сделал бы! И сделал. Ради нее я перешел дорогу не той ведьме, — Ария ухмыльнулась как-то болезненно. Арутр, не размягчившись от ее улыбки, продолжил с надрывом, — но все что я делал ради сестры… Я делал, зная, что она жива. Веря, что она жива. Ты же делаешь это ради той, кого давно уже похоронила.
— Да… Да. Я тоже так думала. Думала, что все это, эта месть… Все ради сестры, ради моей милой Нанэт. Но знаешь… В последнее время я не могу перестать думать: а нужно ли это Нанэт? Что ей все это даст? Вернет с того света? Как бы не так. Тогда, быть может… Я делаю это не ради нее? А ради себя? Чтобы не чувствовать себя виноватой, чтобы не чувствовать себя плохой сестрой. Чтобы избежать отчаяние и горе?