Что же до Рафаги, то, может быть, и ему она будет нужна лишь до тех пор, пока сохраняет стройность и красоту? Но что станет с его любовью, когда ее живот сделается похожим на арбуз, а ее легкая походка станет похожа на утиную?!
При этих мыслях Шейла залилась горькими слезами.
22
Во время обеда над столом повисло холодное молчание. От слез у Шейлы опухли глаза, лицо было бледным. Рафага должен был заметить это. В течение обеда он не сводил с нее пристального взгляда. Они были одни в доме: Консуэло пошла к себе, чтобы побыть с Хуаном. Подходящий момент для того, чтобы сообщить новость Рафаге. Шейла изо всех сил вцепилась руками в пустую кофейную чашку.
Почему-то она никак не могла отважиться рассказать Рафаге о своем открытии. Наконец, решительно подняв подбородок, она выпалила на одном дыхании:
— У меня будет ребенок.
— Да, — сказал он таким тоном, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном.
— Ты знал? — спросила она, не в силах поверить в это.
— Я знаю каждый дюйм твоего тела, — проговорил он, насмешливо скривив губы, — и заметил бы любое малейшее изменение в нем.
Ее сообщение не вызвало теплоты в его сумеречном взгляде. Никакой радости или гордости, о которых толковала Консуэло, не было и в помине. Шейла почувствовала, как что-то умирает в ее сердце.
— Чего ты хочешь от меня? — осведомился Рафага, пристально глядя на нее.
«Я хочу, чтобы ты обрадовался!» — хотела закричать Шейла. Вместо этого она пожала плечами и сказала:
— Ничего.
— Разве ты не хотела просить меня, чтобы я помог тебе сделать аборт?
— Аборт? — Шейла инстинктивно прикрыла руками живот, словно он покушался на зародившуюся в ней жизнь.
— Прежде многие американки приезжали в Мексику, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Ты тоже этого хочешь? — спокойно спросил он.
Его невозмутимость приводила Шейлу в ярость.
«Боже мой, — думала она, — как у него повернулся язык сказать такое? Это же его ребенок! Как он смеет предположить, что я хочу от него избавиться?»
— Нет, — как можно спокойнее произнесла она. — Я этого не хочу. — Шейла поднялась из-за стола.
— Тогда зачем ты сказала мне?
— Затем, — не оборачиваясь, проговорила она, — что отцу ребенка не мешало бы знать об этом, ты не согласен со мной?
Она дрожала, у нее щипало от слез глаза. Послышался скрип стула, Рафага поднялся из-за стола. Сердце бешено забилось у нее в груди. Она приготовилась бежать, но он не подошел к ней, а направился к двери.
Услыхав звук захлопнувшейся двери, Шейла схватилась рукой за стул; она нуждалась в опоре, ноги не держали ее. Опустившись на стул, она закрыла лицо руками и дала волю слезам. У нее будет ребенок Рафаги, но самого Рафагу она потеряла. Как это несправедливо!
Поток слез наконец иссяк. Она не замечала ничего, кроме собственных мучений. Измученная, Шейла пыталась разобраться в происходящем. Она не слышала, как открылась дверь, не слышала приближающихся шагов. Она все еще полагала, что находится наедине со своим горем, как вдруг чья-то рука легла ей на плечо. Она вскинула голову и увидела Рафагу.
— Не трогай меня! — она вскочила на ноги.
Единственное, чего ей хотелось, — это уклониться от его прикосновений. Когда он направился к ней, она попятилась.
— Не приближайся ко мне! — с болью и гневом прошипела она, словно раненое животное. — С меня довольно. Оставь меня наконец в покое!
Комната была мала — через несколько секунд она оказалась прижатой к стене. Рафага взял ее за руки.
— Послушай меня, Шейла.
— Я не желаю тебя слушать! — крикнула она, уперев руки ему в грудь.
— Нет, ты выслушаешь меня, — властно произнес он. — Я знаю одного священника, который обвенчает нас и будет хранить молчание. Официально наш брак не будет иметь законной силы, но перед Богом мы станем мужем и женой.
— Я не нуждаюсь в твоем покровительстве! Для меня будет позором обвенчаться с тобой!
Он встряхнул ее за плечи.
— Я желаю, чтобы наш союз благословила церковь и чтобы ты носила мою фамилию.
— А я этого не желаю! — Гордость побуждала ее отказаться от предложения Рафаги, сделанного только потому, что она носит его ребенка. Чтобы придать своему отказу еще большую убедительность, Шейла солгала: — Ты мне не нужен!
В его черных глазах полыхнул адский огонь, готовый ее испепелить. Рафага грубо прижал ее к груди. Сильные пальцы мертвой хваткой вцепились ей в плечи, заставив ее подняться на цыпочки. Исходивший от него жар мешал ей дышать.
— Тогда что тебе нужно? — свирепо спросил он. — Чтобы я тебя отпустил? Чтобы ты вернулась домой, к родителям, и там родила ребенка? Чтобы его называли ублюдком? — Он не давал ей возможности вставить слово. — Так вот, я тебя не отпущу! Если ты на это рассчитывала, выкинь эту мысль из головы. Я никогда не позволю тебе покинуть меня, тем более с нашим ребенком. Нас обвенчает священник, и малыш, когда он родится, будет крещен в церкви! Он будет расти здесь, в этом каньоне, как и его братишки и сестренки, если, конечно, они появятся.
— Так ты хочешь ребенка, Рафага? — со вздохом спросила Шейла.
— Как я могу не хотеть ребенка, родившегося от нашей любви? — воскликнул Рафага.
— Не знаю. — Она закрыла глаза и смущенно покачала головой. — Я думала… Когда я сказала тебе, мне показалось…
Его пальцы с силой сжали ее руку.
— А ты хочешь ребенка? — задал ей тот же вопрос Рафага.
— Да, — без колебания ответила она. — Да, я хочу ребенка. Я люблю тебя, Рафага. — Она открыла глаза и увидела сомнение в их темной глубине. — Как ты мог подумать, что я не хочу ребенка?
— Все возможно. — Он все еще с недоверием смотрел на нее. — Ты оказалась в каньоне не по своей воле. Я принудил тебя делить со мной ложе. — Он нежно погладил ее по спине, все ближе притягивая к себе. — Я наказал тебя, когда ты попыталась сбежать отсюда. Как же я мог предположить, что ты захочешь родить ребенка, зачатого от меня? Увидев за обедом твои заплаканные глаза, я решил, что ты оплакиваешь свою беременность.
— Я боялась, что ты отвергнешь меня и ребенка. — Она провела дрожащими пальцами по его лицу. — Через несколько месяцев я стану такой толстой и уродливой, что ты…
— Нет. Ты все равно останешься прекрасной. — Голос Рафаги стал тише и глуше, его полночный бархатный взгляд проникал ей в самую душу. — Помнишь, как ты сбежала от меня в грозу и потом сушилась у огня? Я смотрел на тебя, завернутую в одеяло. Отблески пламени играли на твоих волосах, и я представил себе, что ты ждешь от меня ребенка. В тот момент меня охватило такое желание, какого я никогда прежде не испытывал. Я думал, что удовлетворю его, овладев тобой. Однако мне не удалось утолить жажду, как будто я пил морскую воду. Мне было недостаточно владеть твоим телом. Я хотел владеть твоей душой, твоим сердцем. Я люблю тебя, querida, люблю так, как никогда и никого не любил.
Сердце готово было выскочить от радости из ее груди. Она так долго ждала этих слов! Она почти потеряла надежду когда-либо их услышать.
— Я люблю тебя, — тихо и торжественно произнесла она.
Лицо Рафаги озарилось улыбкой.
— Скоро у тебя появится животик. — Он погладил ее по животу, порождая пламя внутри ее. — Когда это произойдет, я буду смотреть на тебя и испытывать такое же желание, querida. Я никогда не перестану желать и любить тебя. — Голос его становился все глуше по мере того, как он проникал рукой под ее блузку и ласкал ее пышную грудь. — Я буду смотреть, как наш ребенок сосет твою грудь. Ты не можешь себе представить, как я обрадовался, когда понял, что ты беременна.
Она рассмеялась грудным смехом, в глазах у нее стояли слезы радости.
— Ты согласна, чтобы священник обвенчал нас?
— Да, — кивнула Шейла.
Его темные брови сомкнулись в раздумье.
— К сожалению, мы не можем пожениться по всем правилам, мое имя здесь слишком хорошо известно…